Не такая, как все
Шрифт:
И Лайам сдался.
Потом он не мог вспомнить, наклонился ли к ней или приподнял ее лицо. Да это было и неважно.
Главное — он все-таки ее поцеловал!
Как сладок был ее рот, как нежны губы! Лайам не мог сдерживать себя: повинуясь отчаянному желанию, он впился в ее губы, проник языком сквозь трепещущую завесу. Он целовал ее страстно, бешено, словно желал поглотить ее и сделать своей навеки.
Он был в раю.
Кровь его кипела в жилах, сердце стучало
Марисала все крепче прижималась к нему, отвечая на поцелуй с такой страстью, словно многие годы тосковала по его ласкам.
Помоги ему Боже, он хотел, чтобы это продолжалось вечно! Ничего не делать, никуда не идти — только стоять, прильнув губами к нежным девичьим губам…
Целовать Марисалу…
Целовать…
Боже правый, что это он делает?
Лайам взял Марисалу за хрупкие плечи и осторожно отстранил от себя. Глаза ее были широко раскрыты; губы слегка припухли. Она часто и тяжело дышала, и при каждом вздохе под футболкой вздымалась высокая грудь.
— Это неправильно, — задыхаясь, произнес Лайам. — Так нельзя! Прости, я не имел права…
— Неправильно? — Марисала громко рассмеялась. — Ты что, с ума сошел?
— Я отвечаю за тебя. Так нельзя…
— Можно, — спокойно ответила она. — Ты — мужчина, я — женщина. Не хочешь повторить?
— Но мы с тобой — друзья. — Лайам старался говорить спокойно и рассудительно, но в голосе его помимо воли слышалось отчаяние. — Я не хочу разрушать нашу дружбу…
— Но…
Лайам заставил ее замолчать, прикрыв ей рот рукой. Он не хотел слышать возражений — боялся, что Марисала сумеет его убедить.
— Мара, я не хочу… не хочу тебя использовать. Ты заслуживаешь лучшего. Любви, настоящей любви, а не этого… безумия. И лучшего возлюбленного, чем я. Пожалуйста, давай будем считать, что этого не было.
— Но это было, — возразила Марисала.
— Пожалуйста! — повторил он. — Вернемся домой и поужинаем пиццей…
— Пиццей?
— Да.
— Значит, пицца тебе нравится больше поцелуев?
— Да, — солгал Лайам. — Гораздо больше.
Марисала рассмеялась.
— Хорошо, удовлетворимся пиццей… пока.
Неся ее сумку к машине, Лайам на все лады проклинал себя за минутную слабость. Он все-таки поцеловал ее — а ведь клялся самыми страшными клятвами, что ни за что этого не допустит! И все-таки…
А Марисала… Он никак не ожидал от нее такой выдержки и спокойствия!
Лайам понимал, что у Марисалы есть по поводу происшедшего свое мнение. Рано или поздно он его услышит. И, судя по характеру девушки, скорее рано, чем поздно.
Едва
— Я возьму трубку, — крикнула она, поставила сумку с продуктами на пластмассовый столик и, осторожно обойдя разлегшегося на полу щенка, подошла к телефону.
— Не надо!.. — закричал Лайам, взбегая вверх по ступенькам — но Марисала уже подняла трубку.
— Алло! — произнесла она. — Квартира Бартлетта.
— Не отвечай!.. — запоздало прохрипел Лайам и выругался сквозь зубы.
Пушистый большеглазый щенок с отвислыми ушами поднялся на ноги и попытался сделать шаг — но кривые лапки его разъехались на паркетном полу, и он смешно повалился на спину.
— Боже мой, наконец-то я слышу человеческий голос! — воскликнул человек на другом конце провода. — Видимо, Лайам не успел вас предупредить, чтобы вы не подходили к телефону?
Лайам потряс головой.
— Я не отвечаю на телефонные звонки, — пробормотал он. — Не хочу ни с кем разговаривать.
— Простите, — ответила Марисала, — а с кем я говорю?
— Бадди Фишер. Его литературный агент. Впрочем, похоже на то, что агент ему уже не нужен. Предыдущая его книга отпраздновала годовой юбилей — а он все никак не закончит рукопись!
— Извините, мистер Фишер, — ответила Марисала, косясь на Лайама. Тот разглядывал щенка, забавно барахтающегося на полу. — Мистер Бартлетт сейчас не может говорить.
— Ну разумеется! А когда он может? Послушай, лапочка, скажи своему приятелю, что ему придется немедленно сдать рукопись или вернуть аванс! Издательство в панике — он не дает о себе знать и не отвечает на звонки. Скажи ему: они просто хотят знать, жив ли он! Все, что им нужно, — фотография на обложку и согласие участвовать в утреннем ток-шоу! И еще скажи: я поговорил с парнем по имени Дейв Ферт. Он согласен написать книгу за Лайама. Телефон его я оставлял у Лайама на автоответчике, и не один раз. Если хочет узнать подробности лично от меня, пусть позвонит.
— Хорошо, я все передам.
— А теперь, лапочка, даю тебе дружеский совет: повесь трубку, передай ему все, что я сказал, и смывайся куда подальше! Конечно, Лайам Бартлетт — красавчик, умница и душка; но, Бог свидетель, сейчас этот парень явно не в лучшей форме.
Он повесил трубку прежде, чем Марисала успела что-либо ответить.
— Не пора ли тебе поискать нового агента? — спросила она, кладя трубку. — По-моему, этот Фишер плохо соблюдает твои интересы. Подумал, что я — твоя подружка, и сразу же начал уговаривать меня тебя бросить!