Не такая, как все
Шрифт:
Мебель? Боже, ей же понадобится мебель — хотя бы кровать и стол, чтобы было на чем есть и заниматься!
Марисала вошла на кухню.
— Мара! — позвал сзади Лайам. — Ах, черт!
На кухне тоже было окно, но свет проникал скупо. Подойдя ближе, Марисала поняла, что окно очень давно не мыли.
Хозяин вошел следом и включил верхний свет. Лайам шел за ним.
— Мара, пойдем. Это жилье не для тебя. Здесь слишком… тесно.
Это точно — втроем они едва
— Смотри-ка! Микроволновка. — Мара повернулась к домовладельцу. — Она сдается вместе с кухней?
— Да, плиты здесь нет.
— А как она работает?
— Проверьте, плотно ли закрыта дверца, поставьте таймер на нужное время и нажмите «Пуск».
Марисала нажала «Пуск», и печка заурчала.
Марисала направилась в ванную, но в этот миг голос Лайама заставил ее оглянуться:
— Мара, здесь слишком тесно. Идем.
Лайам не улыбался: он стоял, сжав зубы, с каменным лицом. На скулах его вздулись желваки, на верхней губе выступили капельки пота. Странно — ведь здесь было совсем не жарко…
— Лайам, ты не…
В этот момент с глухим треском вылетели пробки, и ванная погрузилась в непроницаемую темноту.
Домовладелец выругался:
— Перегрузка, слишком большое напряжение, — объяснил он. — Нельзя включать свет в ванной и микроволновку одновременно. Подождите, я схожу за пробками. Сейчас вернусь.
— Мара, нельзя здесь оставаться. Надо выбраться отсюда, — хрипло заговорил Лайам. Марисала вгляделась — но не разглядела ничего, кроме смутной тени во тьме. — И поскорее!
И вдруг Марисала догадалась! Конечно, он же провел полтора года в темной подземной камере!
— Иди, — сказала она. — Быстрее.
— Я не могу оставить тебя здесь, — напряженно сказал Лайам.
— Я иду за тобой, — ответила Марисала и сделала шаг к дверям.
Она слышала, как он ощупью нашел дверь и начал подниматься по лестнице.
Марисала торопливо пошла следом. Выбравшись наружу, она увидела Лайама около машины: он стоял, скрестив руки на груди и понуро опустив голову.
— С тобой все в порядке?
— Да. — Глаза его были закрыты: он тяжело дышал и вздрагивал всем телом, но, когда Марисала протянула к нему руку, поспешно отстранился. — Не надо. Просто дай мне прийти в себя.
Марисала поняла, что Лайам стыдится своего страха.
Он присел прямо на траву и начал глубоко, ритмично дышать, стараясь успокоиться.
Марисала села рядом. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она понимала, что сейчас этого делать не стоит.
— Почему ты не остался наверху?
Лайам повернулся к ней. Глаза его потемнели от досады.
— Не хотел
Значит, он пошел вниз ради нее! Знал, что ждет его в темном подвале, однако пошел. Ради нее… А она-то, дура, не могла понять, почему он так упорно отказывается от полуподвального этажа!
Как можно быть такой бестактной? Кому, как не ей, знать, что Лайам полтора года провел под землей?
— Прости. Я об этом не подумала.
Лайам встряхнул головой.
— Подумаешь! Не люблю подвалов — ну и что?
Несколько минут оба молчали.
— Ты никогда мне не рассказывал, — заговорила наконец Марисала, — о том, что было с тобой в тюрьме. А брату рассказывал?
— Нет.
— А хоть кому-нибудь?
Лайам покачал головой.
— Я не хочу об этом говорить. И думать тоже.
— Матерь Божья, Лайам, не можешь же ты жить так, словно ничего не случилось!
— Хочешь, поспорим, что могу?
— Нет, — серьезно ответила Марисала. — Не хочу. Я хочу, чтобы ты с кем-нибудь поделился своими переживаниями. Если это так действует на тебя после стольких лет…
Лайам вскочил.
— Все, что мне нужно — держаться подальше от подвалов.
— И лифтов? — предположила Марисала.
Он пожал плечами, но этот беззаботный жест лишь подчеркнул его внутреннюю напряженность.
— Подумаешь!
— А как насчет ночных кошмаров? — тихо спросила Марисала.
По лицу Лайама она видела, что догадка ее верна. Он очень плохо спал, а чаще просто не мог заснуть.
— Или ты скажешь, что это нормально — спать по два-три часа в сутки?
Лайам отвернулся.
— Все не так уж плохо. Я нормально сплю… иногда.
Марисала тоже поднялась на ноги.
— А если перестанешь спать вообще? Что тогда? Тоже сделаешь вид, что ничего не происходит?
Он явно не хотел дальше развивать эту тему.
— Слушай, давай-ка ты сначала изучишь психологию, а врачебной практикой займешься потом!
Марисала взорвалась:
— Я тоже была на Сан-Салюстиано, — резко ответила она. — Не забыл? Я, правда, не сидела в тюрьме, но хорошо знаю, что такое страх перед тайной полицией. Я несколько лет провела в постоянном страхе! Что будет, если меня схватят? Смогу ли я выжить? Не сломаюсь ли? Не выдам ли товарищей?
— Я знаю, — упавшим голосом отозвался Лайам. — Прости.
— Мне не нужны твои извинения, — резко отозвалась Марисала. — Мы с тобой были друзьями, и я хочу, чтобы это продолжалось и дальше. Но ты, кажется, решил, что не хочешь дружить с ребенком.