Не тихий Тихий океан
Шрифт:
Начальники «Маркони» тоже не сидели без дела, выдав несколько ложных депеш, варьируя силу сигнала, чтобы имитировать разную дальность передачи. Они описали три других наших вспомогательных крейсера и сообщили координаты точек фиктивных нападений дальше к востоку.
Встречи с трампами довольно скоро прекратились. Зато японский флот, наоборот, активизировался. Их разведчики быстро обнаружили и «Урал» с «Сунгари». Причем они их явно целенаправленно искали, поскольку пароходы, наткнувшиеся в вечерних сумерках на наши крейсера, обратились в бегство, только достоверно установив, кого видят. В наступившей темноте этих наглецов не преследовали, также начав смену позиции в пределах своей зоны ответственности под панические вопли чужих станций беспроволочного телеграфа.
Первую часть задачи теперь можно было считать выполненной. Противник убедился, что возле его портов появились русские рейдеры. Стандартной реакцией в таких случаях становилось закрытие каботажа. Первые признаки были налицо. Это должно заметно разгрузить океанские судоходные линии в районе предстоящего перехода и облегчить создание и поддержание сквозного безопасного коридора на юг. Уже состоявшийся, судя по срокам, «безмолвный» проход Небогатова за их спинами подтверждал возможность этого.
А на Курилах в напряжении слушали радио. Условных сигналов тревоги не было, только шифрованные сводки погоды. Но и желанной депеши о достижении авангардом пункта назначения тоже. Так в ожидании наступило 4 ноября – Дмитриевская суббота. В заливе Рубецу во всех корабельных церквах и на берегу, в соответствии с императорским указом, служили панихиды по усопшим воинам, «за веру, царя и Отечество на поле брани живот свой положившим». В это время и пришла долгожданная телеграмма с «Николая», ретранслированная на последнем этапе станцией «Урала».
В ней сообщалось, что Небогатов, находясь менее чем в ста милях от Порт-Ллойда, что на острове Титидзима в архипелаге Бонин, установил связь по радио с кораблями капитана второго ранга Пономарева из состава Окинавского отряда, уже обосновавшегося там. Никакой активности флота противника на маршруте перехода и в районе всего обширного архипелага островов Нампо, в которые входит и Бонин, пока не отмечено.
В трех следующих телеграммах следовали результаты метеонаблюдений его отряда, точки неожиданных случайных встреч с торговыми судами, к счастью, ночных и не обоюдных, и проведенной Пономаревым радиоразведки ближайших пароходных маршрутов. Вокруг островов Бонин все было тихо. Имевшиеся в его подчинении матерые радисты с «Кореи» за это ручались.
Исходя из предоставленных вспомогательными крейсерами и Небогатовым координат, где видели навигационные огни ночью или дымы днем, явно прослеживались две уже известные основные трассы. Первая – из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса мимо Канады и Аляски к Токийскому заливу. И вторая – с Гавайских островов туда же или во Внутреннее Японское море. Причем вторая была явно оживленнее первой.
Но кроме того отмечалось довольно интенсивное судоходство с южного направления, вероятно, с Марианских островов или из Австралии, в направлении Токийского залива, что подтверждало полученные ранее сведения о сложившихся новых маршрутах грузоперевозок в Тихом океане.
Используя полученную информацию, был рассчитан окончательный график движения отрядов с некоторым изменением последнего отрезка пути, чтобы подойти к Нампо с востока из необитаемых вод и как можно быстрее пересечь самую южную судоходную дорогу в ее самом узком месте.
А Небогатову отправили приказ: по достижении Порт-Ллойда вместе с Пономаревым продолжать обеспечивать максимальную секретность стоянки и подготовить ее к прибытию основных сил с огромным обозом, а также эскадры адмирала Дубасова.
Кроме того, на переданных в его подчинение вспомогательных крейсерах теперь было обеспечение скрытности перехода транспортных эшелонов на заключительном этапе. Взаимодействие их с конвоями должно было осуществляться в точном соответствии с разработанными ранее планами.
К тому времени в Рубецу и его окрестностях транспорты и их сопровождение уже второй день стояли в тревожной готовности. Только на «Рейне» продолжалась внеплановая погрузка. После инцидента, произошедшего на одном из бывших трофеев, приведшего к возгоранию амуниции в непосредственной близости от перевозимых им кокоров с восьмидюймовыми зарядами, большую часть флотского дополнительного боезапаса свезли с нескольких судов именно на него.
Мотивировалось это тем, что только на нем имелся хорошо сколоченный, надежный экипаж полноценного состава, в то время как почти на всех других мобилизованных пароходах наспех набранные, по соображениям секретности и безопасности, исключительно из русских недокомплектные команды.
Их сколачивали вокруг размазанных по всем экипажей, пришедших с флотом или с конвоями, вербуя даже бродяг и пьянчуг, в надежде, что в море кто отъестся на матросском пайке, а из кого-то вся дурь вместе с потом выйдет, когда отмашет пару вахт лопатой в кочегарке. Вышло не совсем так. Вынужденное алкогольное воздержание многим пошло на пользу, а у некоторых подхлестнуло пытливый ум. В итоге кое-кто, особо «продвинутый», попытался очищать технический спирт из сигнальных фонарей, ибо «воняет тот мерзко и с души воротит». Очистка производилась открытым пламенем, для чего пришлось заныкаться поглубже. И за этим «эстетом» недоглядели. Хорошо хоть потушить успели.
Немецкий орднунг подобную самодеятельность исключал. В сочетании с хорошей охраной это минимизировало вероятность потери столь ценного груза. Но для экипажа судна столь высокая честь обернулась затяжным авралом по выгрузке всего принятого на борт в заливе Ольги с последующей приемкой и размещением опасного груза. Закончили работы только глубокой ночью накануне.
С получением депеши замершие на водной глади в заливе «сундуки» оживились, выбросив сигнальные флаги и блеснув морзянкой фонарей. Брызнули от пристани лодки, развозя последних людей с берега по местам. В котлах начали поднимать пары, густо пачкая серое осеннее небо черным. И без того промозглый пасмурный день стал вообще мрачным.
После полудня первый конвой из двенадцати пароходов, загруженных пехотой, со всеми шестью эсминцами на буксире под эскортом броненосца «Бородино», броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» и вспомогательного крейсера «Рион» величественно потянулся к выходу со своей временной стоянки. На берег высыпало все население поселка. Провожали молча. Крестили. Молились. А караван, взревев на прощание гудками и сиренами, медленно таял в сырой мгле.
Несмотря на неважную видимость, продвигались довольно резво. Здешние воды считались теперь достаточно хорошо изученными, так что шли без опаски, сверяясь по периодически открывавшимся слева мысам. Подводных препятствий на пути не было, и жирно дымившая колонна, растянувшаяся на три с лишним мили, благополучно форсировав пролив Екатерины, еще засветло ушла в океан. По прикидкам штурманов район первых встреч с патрульными судами должны были миновать ночью. Это на всякий случай, если вдруг какой-нибудь шельмец ускользнет от «Риона», побежавшего вперед для разведки и обеспечения скрытности.