Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).
Шрифт:
— Вы так хотите, чтобы все выглядело естественно? — настороженно поинтересовался Монморанси.
— Если результат провала вашей аферы может выйти мне боком — да, хочу.
— Вот и отлично! — радостно закудахтал Домпьер и, пытаясь укрыться от ледяного взгляда Монморанси, подошел к слепому сыщику и включил ему настольную лампу. Мадам Домпьер залилась пронзительным смехом.
— Благодарю вас, месье, — сказал Каррадос, — вы все сделали правильно. То, что для вас свет, для меня — тепло: оно придает мне сил. А теперь — за дело. — Он достал блокнот, о котором говорил, и не торопясь раскрыл его на столе перед собой. Каррадос так спокойно
— Предпочитаете карандаш? — спросил Монморанси.
— Обычно я пишу им. Однако, — добавил Каррадос, с сомнением потрогав кончик карандаша, — этот никуда не годится.
Злоумышленники напряженно следили за каждым движением своего пленника: вот он достал из кармана крошечный ножик и принялся очинять карандаш. Неужели в его голове родилась мысль использовать эту игрушку как оружие? Домпьер придал лицу свирепое выражение и потрогал рукоять своего собственного ножа. Монморанси немного понаблюдал за Каррадосом, а затем повернулся спиной к столу и двинулся к окну, тихонько насвистывая себе под нос и стараясь не замечать пристального взгляда мадам Нины.
А затем случилось то, чего никто не ожидал, и произошло это ошеломительно быстро. Каррадос уже заканчивал очинять карандаш, он оттачивал грифель, низко склонившись над столом. Он не сделал ни одного резкого движения, действия его оставались плавными и размеренными, так что никто даже не насторожился. Просто мало-помалу крошечное лезвие придвигалось к лежащему на столе электрическому шнуру… и вдруг комната разом погрузилась во мрак.
— К двери, Дом! — закричал Монморанси в ярости. — Я у окна! Не дай ему уйти!
— Я уже тут, — ответил Домпьер от двери.
— А он и не собирается уходить, — послышался спокойный голос Каррадоса из противоположного угла комнаты. — Вы все сейчас находитесь как раз там, где мне нужно. И вы у меня под прицелом. Если кто сдвинется хоть на дюйм — выстрелю. Имейте в виду, что стреляю я на звук.
— Ч-черт, да что это з-значит? — выдавил Монморанси под горестные причитания мадам Домпьер.
— А значит это, что мы теперь в равных условиях — трое слепцов в темной комнате. Ваше численное превосходство уравновешивается тем фактом, что я сейчас нахожусь в своей стихии, а вы — нет.
— Дом, — прошептал Монморанси во тьму, — зажги спичку, у меня кончились.
— На вашем месте, Домпьер, я бы не стал, — посоветовал Каррадос с коротким смешком. — Это может быть опасно. — Внезапно в его голосе зазвучал гнев: — Бросьте коробок! Вы стоите на краю собственной могилы, глупец! Бросьте, говорю, и так, чтоб я услышал, как он упадет.
На раздумья потребовалось не больше секунды, затем послышался звук падающего предмета — Домпьер сдался. Оба преступника затаили дыхание.
— Вот так, — спокойно сказал Каррадос, и стало окончательно ясно, кто хозяин положения. — Всегда можно договориться по-хорошему. Ненавижу, когда меня вынуждают стрелять, но вы, по-моему, до сих пор не понимаете, что происходит. Не забывайте: я-то ничем
— Тир? — хмуро поинтересовался Монморанси.
— Именно. Если вам доведется выбраться отсюда живыми, не откажите себе в удовольствии, попросите Дзинги показать вам мишень, сделанную специально для меня. Она оснащена четырьмя часами, которые тикают не так громко, как ваши; так вот, с двадцати ярдов я попадаю в нее семь раз из семи. Он сохранил ее для забавы.
— Но у меня нет часов, — вслух подумал Домпьер.
— Нет, месье Домпьер, зато есть сердце, и, пока оно не ушло в пятки, я слышу его стук так же хорошо, как тиканье часов месье Монморанси. И к тому же оно в центре — в такую мишень гораздо легче попасть. Все хорошо, дышите, не стесняйтесь, — бедняга Домпьер от ужаса не мог вздохнуть, — мне совершенно все равно, а вам так и задохнуться недолго.
— Месье, — горячо заявил Домпьер, — клянусь, вам не собирались причинить никакого вреда. Этот англичанин просто пытался запугать вас. В крайнем случае вас бы связали и заткнули рот. Будьте осторожны: убийство — игра опасная.
— Для вас, но не для меня, — ласково возразил Каррадос. — Если вы меня убьете — вас повесят. Если же я вас убью — меня не просто оправдают, а еще и героем объявят. Представьте себе сцену: суд настроен сочувственно, зачитывают историю ваших злодейств, рассказывают, как вы меня мучили. А затем, спотыкаясь, нащупывая руками опору, появляется беспомощный слепой человек, его просят дать показания… Сенсация! Ну успокойтесь, я просто представил, как это может быть. Видите, я совершенно спокойно могу убить вас обоих и сослаться на волю Провидения. Пожалуйста, не вертитесь, месье Домпьер. Хоть я и знаю, что вы не собираетесь трогаться с места, но всякое может случиться…
— Прежде чем умереть, — сказал Монморанси с деланым смехом, — я хотел бы узнать, месье Каррадос, что случилось со светом. Не уверен, что это работа Провидения.
— Буду великодушен — не стану подозревать вас в том, что вы просто пытаетесь выиграть время. Вам бы, конечно, уже следовало догадаться, как все произошло. Но в подтверждение того, что мне бояться нечего, я не прочь занять вас разговором. У меня в руке был острый нож — вы справедливо заключили, что как оружие он бесполезен, — а прямо под носом — электрический шнур от лампы. Устроить короткое замыкание было проще простого. Перегорели все предохранители — загляните в распределительный щит, что в прихожей, и вы в этом убедитесь. Но лучше обратитесь к месье Домпьеру, у него большой опыт работы с металлами, и наверняка он сможет в доступной форме изложить вам законы электричества.
— Как вы могли понять, что это распределительный щит в прихожей? — негодующе поинтересовался Домпьер.
— Мой дорогой Домпьер, к чему бесплодно сотрясать воздух? — ответил Макс Каррадос. — Какая разница? С таким же успехом могли бы установить его в подвале.
— Действительно, — подал голос Монморанси, — единственное, что нам сейчас нужно…
— Но он находится в прихожей! На высоте девяти футов! — злобно ворчал Домпьер. — Как этот слепой крот ухитрился…