(не) только твоя
Шрифт:
– Спасибо, - киваю без намека на юмор.
Мне это действительно необходимо.
– Но сегодня постарайся справиться сам. Вдруг не безнадежен?
– вновь подкалывает и напоминает.
– И повторяй как мантру: она мать твоей дочери. Любую глупость, которую захочется сделать, рассматривай в этом ключе. Ты хочешь сделать это с матерью своей дочери.
Вот он правильные вещи говорит, а мой извращенный мозг вырвал из контекста последнюю мысль и ярко воспроизвел ее повторно.
Я хочу
Сразу же пришло ненужное возбуждение, кровь прилила не туда, куда надо. Хочу. Конечно хочу. Когда я не хотел? Всегда хотел, с тех пор, как запал на неё.
– Эта женщина мое проклятье, - простонал глухо, закрыв лицо ладонями и яростно потирая кожу, чтобы прогнать ненужное напряжение.
– Дыши, друг. Дыши глубоко. Покажи ей, что ты тоже изменился за пять лет, что ее не было. Потому что ты изменился. И ее удивят изменения.
Я поднял на него обреченный взгляд, но он тут же вставил:
– Приятно удивят. А теперь бери свой телефон и договаривайся о встрече. Нечего у меня штаны просиживать. Тебя там две девочки ждут.
7 глава
Вета
Я не знаю, сколько стояла и сверлила взглядом дверь, которая закрылась за Арским. Внутри все кипит, в ушах звучит его последняя угроза. И ведь не сомневаюсь, вынесет. Глупо думать иначе.
Он совершенно не изменился. Каким дикарем был, таким и остался. И я не знаю, безопасно ли для нас с Алей будет иметь его в нашей жизни.
Захожу в комнату, где миролюбиво спит в обнимку со своим львенком дочь. И понимаю то, чему противлюсь.
Ей безопасно.
Я же не слепая. Видела его с ней. Он словно дышать на нее боялся. Нес аккуратно, как что-то хрупкое, что-то, что может расстаять в его руках. Он полюбил ее с первого взгляда. Роскошь, которой не досталось даже мне. Мне не пришлось ничего ни объяснять, ни доказывать, ведь по сути, я бросила его, уехала, а потом появилась с ребенком. Но он ни на секунду не поставил ничего под сомнение, хотя мог. Особенно помня, каким одержимым параноиком он может быть.
Поэтому когда он позвонил, чтоб согласовать свой приезд, я согласилась бескомпромиссно. Он имеет право видеть дочь. Дочь, которая первым делом проснувшись, спросила:
– Где папа?
Часы, проведенные порознь, кажется, пошли на пользу нам с ним обоим. Я успокоилась, он тоже приехал максимально сдержанным. Для человека, который не сдерживался никогда, это подвиг.
Приехал вновь не с пустыми руками. Притащил фруктов, йогуртов, творожков, кажется, целую полку с детской едой в магазине смел.
– Я консультировался, - бросил
Я подняла серьезный взгляд на него, опять же отмечая, что он с первого взгляда меня услышал о питании.
– Я знаю, - киваю, указывая на продукцию.
– Я тоже такие ей беру. Только не в таких количествах. Мы две маленькие женщины, Лев, мы столько не едим.
Он слегка растерянным взглядом окинул количество продуктов. Затем, колючим, мою талию.
– Не подумал. Хотя тебе бы не помешало, чтоб не звенеть костями.
– Это оскорбление?
– приподнимаю бровь.
– Это факт. Ты похудела. Я помню другие формы.
– Забудь, - фыркнула, качнув головой.
Он хмыкнул, но продолжать не стал. Может и хотел бы, но не вышло. Ведь его похитили из кухни совершенно наглым образом - просто взяли за руку и с бескомпромиссным:
– Папа, пошли играть, - увели.
Я усмехнулась. Собственница она как раз в него. Пусть наслаждается своим вкладом в дочь.
Когда я закончила с продуктами, приготовила ужин и вышла к ним, Лев сидел на полу в центре комнаты, заваленный игрушками, а Алина сидела у него на плечах, что-то весело щебеча.
– Не страшно тебе, птичка?
– смотрю на дочь.
– Не-е-т, - отвечает довольная, нараспев, - папа же сильный.
– Самый сильный, - подтверждает Арский с важным видом.
– И никогда не уронит свое сокровище.
– Слышала, мамочка? Я сокровище.
– Слышала, сокровище. Ужин готов. Прошу уделить и мне немного внимания.
Уговаривать долго не пришлось. И отец, и дочь, кажется, неплохо проголадались.
– Ты сама это приготовила?
– удивился Арский, глядя на спагетти, котлеты и греческий салат, которые ждали на столе.
– Больше ведь здесь никого нет, - усмехнулась.
Я понимаю его удивление. Я не готовила, когда мы были вместе. Совсем. Мы ели где-то, заказывали, иногда готовил он. Я говорила ему, что не рождена, чтоб стоять у плиты, и если его что-то не устраивает, может искать другую.
Я скосила взгляд на его правую руку. Интересно, его жена готовит?
– Мама вкусно готовит, - похвалила меня дочь, - вкусные котлетки. Вкуснее, чем в садике.
– Тебе повезло, дочь, - улыбнулся мягко, - мне мама не готовила. Тем более вкусные котлетки.
– Никогда?
– округлила глазки Алина.
– Мама была молодой и глупой, - я погладила дочь по голове, убирая выбившиеся из хвостов прядки с лица.
– И очень не любила готовить.
– А папу любила?
Один простой, бесхитростный вопрос из уст четырехлетки - и напряжение в кухне стало можно потрогать.