Не твой наследник

Грант Эмилия

— Извините, пожалуйста, — слабо улыбается Саша. Изменился даже ее голос, стал каким-то глухим и вялым. — Укачало.

— Можешь ничего не объяснять, меня с Марком так же крутило, — мама приобнимает девушку за плечо. — До сих пор мотает мне нервы, — тяжелый взгляд в мою сторону. — Пойдем, отведу тебя в комнату, приляжешь.

Они исчезают в прихожей, а Ян, расплатившись с таксистом, подходит ко мне с довольной улыбкой. Брату всегда нравилось, когда мне прилетало от родителей. Детский сад, честное слово.

— Сбежать собрался? — с хитрым прищуром интересуется он. — Давай, я прикрою.

— Знаю я, как ты прикрываешь. Небось, сразу побежишь к

маме с криком «а Марк уехал!».

— Да ладно, мне уже не восемь лет.

— Да? А так сразу и не скажешь.

— Хорош, я ж прикалываюсь! — Ян хлопает меня по плечу, и улыбка сползает с его лица. — Что, все так плохо?

— Ты о чем?

— О тебе! Ты в зеркало-то себя видел? У Франкенштейна физиономия поприятней.

— У чудовища Франкенштейна, — машинально поправляю я. — Сам Франкенштейн — это доктор…

— Боже, какой ты зануда! — Ян проводит пятерней по лицу. — Неудивительно, что Лена этого не выдержала.

Интересно, если ему сейчас врезать, сколько часов без передышки сможет орать мама?

— Ладно, извини, — моментально сдувается Ян, почувствовав, что попал на больную мозоль. Он всегда так делал: как только ему светило наказание, строил виноватые глазки и с улыбкой сообщал, что уже попросил прощения. — Мама говорит, Лена хочет отсудить у тебя отели. Но у вас же брачный контракт вроде был. Разве ты этого не предусмотрел?

— Вам с Сашей я советую подыскать другой контракт, — вздыхаю, чувствуя, что все-таки придется ступить на тонкий лед неприятной темы. — Адвокат Лены вменяет мне супружескую измену.

Внимательно наблюдаю за реакцией Яна: откуда мне знать, может, Саша ему во всем созналась, и он из своей паскудной натуры не ко мне пошел разбираться напрямую, а наябедничал моей жене. Но Ян кажется довольно искренне удивленным.

— Ты?! И измена? И как ей такое в голову пришло! — Ян неодобрительно цокает. — Ты ведь не изменял, да? Тебя ж должны канонизировать при жизни!

Не пойму, издевается он, потому что знает правду, или просто стебется, как обычно.

— Изменял. Но уже после того, как сказал Лене, что развожусь с ней.

— Н-да… — озадаченно тянет Ян. — Но ты хоть позаботился о безопасности?

— Ты про контрацепцию?

— Я про доказательства, дурак! Если Лена не сможет этого доказать, то никто в ее домыслы не поверит. Разве нет? Скрытые камеры, болтливые свидетели… — Ян вдруг скептически хмыкает. — Такое ощущение, что мы с тобой убийство обсуждаем, а не твои похождения.

— Это не…

— А хотя знаешь? — он задумчиво смотрит на меня, склонив голову набок. — Во всем свои плюсы. Может, тебе взять — и просто помириться с Леной? Если ты, конечно, не собираешься уйти к своей новой пассии. Ты ведь не влюбился в нее, нет?

— Боже упаси! Одноразовая история.

— Вот и славненько, — Ян как-то странно усмехается. — Значит, тебе будет проще убедить Лену и судью, что ничего не было, — и он, снова хлопнув меня по плечу, уходит в дом.

12

Саша

Не знаю, как я выдержала эту неделю. Решила пока не сообщать начальству о беременности, по крайней мере, пока в бухгалтерии не оформили повышение, и пока я не получила новую зарплату. А делать вид, что ты в норме, и все, как обычно, довольно трудно, если тебя полощет минимум раз в час. Еще и эти запахи… Меня не покидало ощущение, что коллеги сознательно договорились именно сейчас провести соревнования на самый вонючий перекус. Один

принес из дома холодец с чесночком, другой — жареную рыбу. Третья сочла, что нет ничего лучше в жаркий июльский день, чем бочковые соленые огурцы. Вот говорят, беременные обожают соленья — ничего подобного. Меня подкашивало от одного запаха, приходилось выдумывать себе дела в копировальной, методично грызть сушки и стараться не дышать. К счастью, коллектив у нас молодой, по большей части бездетный, поэтому на мое состояние никто не обратил никакого внимания.

Дома было нелегче. Во-первых, проще увидеть настоящего единорога на Невском, чем донести до Яна, что его любимый одеколон может кому-то не нравиться. Во-вторых, Юра, который сначала воспринял идею со свадьбой довольно спокойно, теперь вдруг начал придираться к мелочам, обижаться, затевать разборки на пустом месте. Короче, вести себя, как истеричка. Поводом для финального скандала стала наша поездка на выходные к родителям Яна. Выяснилось, что у Юры были свои планы: через неделю у него очередные сборы в Германии, от которых что-то там зависит. Тренировки больше месяца, и с Яном они увидятся не скоро. Последняя возможности устроить себе романтический-уикенд с купанием в Балтийском заливе — аккурат эти самые выходные, и Юра никак не смог простить своему парню, что Ян променял любовь на подготовку к фиктивной свадьбе. Уж не знаю, как Юра себе представлял дальнейшее развитие событий. Может, думал, что Ян оставит небрежный росчерк на свидетельстве о браке, а потом забудет о моем существовании? Нет, я ни в коей мере не претендую на Яна и не хочу рушить его отношения, но брак, пусть и фиктивный, предполагает какие-никакие временные затраты. И да, меня тоже не радовала перспектива ехать к будущим свекрам. Не столько из-за них самих, сколько из-за тягот дороги, токсикоза и шанса снова пересечься с Марком. Что уж там, даже Ян готовился к поездке с видом Марии-Антуанетты, осужденной на смертную казнь. Но стоило только Юре заикнуться о том, чтобы Ян все отменил, мой будущий муж встал в позу. Он вообще не выносит, когда кто-то пытается им командовать, и тут же делает все наоборот. Так что если бы Юра сумел промолчать, лежала бы я сейчас дома под вентилятором и сосала кубики льда в блаженной тишине, но поскольку у некоторых мужиков языки длиннее, чем у женщин, я восседаю за семейным столом Озолсов, вяло мну кусочек хлеба и гадаю, чтобы такое сотворить, чтобы внимание потенциальной свекрови переключилось на кого-то кроме меня.

Выяснив всю историю моей семьи до пятого колена, собрав материала, которого бы хватило на полноценное досье ФСБ, она приступает к допросу на тему «беременность».

— Ну, а у гинеколога ты уже была?

Тот факт, что люди за столом еще и едят, судя по всему, ее ни капли не беспокоит. Марк раздраженно откладывает вилку, которую собирался поднести ко рту, его отец напротив, делает вид, что целиком погружен в разделку куриной грудки, а у бедного Яна и вовсе еда встает поперек горла.

— Ма-а-ам! — сипит он, откашлявшись. — Мы же едим!

— Ой, какие все нежные! Можно подумать, никто не видел, откуда появляются дети.

— Кать, может, хватит? — робко пытается прервать жену глава семьи.

— Нет, ну а что такое? — возмущается она. — Я просто спросила. Никто же не заставляет вас представлять себе кресло и расширитель!

Кровь неумолимо приливает к щекам. Очень жаль, что у них столовая на первом этаже, и мне некуда провалиться.

— Отлично, вот и пообедали, — мрачно изрекает Марк, откинувшись на спинку стула.