(Не) твоя жена
Шрифт:
— Не смей их трогать… — цедит сквозь зубы.
Естественно, я не собираюсь трогать женщин. Но мои угрозы придадут псу ускорение, мозги быстрее заработают. Подхожу ближе, хватаю его за волосы, вскидывая голову и вынуждая смотреть мне в глаза.
— Был бы ты мужиком, я бы просто раскроил тебе смазливою морду, но ты падаль, и добью я тебя как падаль. Три дня у тебя! — отпускаю, прячу ствол, кидаю окурок на пол, давлю ботинком и покидаю квартиру.
Я не нуждаюсь в деньгах. Меня задевает факт того, что после вчерашней ночи девочка все же решила бежать. А меня пи*дец как зацепила эта ночь,
Ужинаю с матерью. Давно ей обещал этот ужин, но дела с Алимовым и слияние наших компаний отнимают все время. Сегодня поставил все на паузу. Нужно подумать. Алимов не так прост. Отдавая мне дочь, он надеялся на очень большой калым, но я просто так никому ничего не даю.
— Мам, я не ребенок и сам строю свою жизнь, как считаю нужным, — мягко поясняю ей, когда она пытается на меня повлиять. Мы в ее любимом итальянском ресторане.
— Правильно, ты давно взрослый, состоявшийся мужчина, и я горжусь тобой. Но разве мужчина возьмёт в жены девочку против воли? — строго спрашивает она. Улыбаюсь, вспоминая детство, таким тоном она отчитывала меня за плохое поведение. — И не надо мне тут улыбаться своей ослепительной улыбкой, — отмахивается.
— Мама, я все сделал по традициям. Отец отдал мне Алину, благословил наш брак. Девочка достойная, чистая, воспитанная – все, как ты хотела. В чем претензия?
— Ты так меня и не услышал. Когда ты успел настолько ожесточиться и зачерстветь? Я хотела, чтобы тебя любили. А девочка тебя не любит, и ты ее тоже.
— Мама, — качаю головой, отодвигая от себя тарелку. — Ну какая любовь? Меня не нужно любить, мне достаточно, чтобы меня уважали, и я тоже не обижу Алину. Крепкая семья складывается при других обстоятельствах.
— Согласна, в семье много составляющих и работы, но все должно начинаться с крепкого фундамента, то есть любви, остальное нарастает само собой. А без любви ты делаешь девочку несчастной и себя впоследствии тоже. Без фундамента дом не выдержит. В конце концов, рухнет.
— В твоих словах, определенно, есть здравое зерно, я подумаю, — киваю, соглашаясь, только чтобы ее успокоить. Любовь – это не фундамент. Основа – это уважение и доверие. Мое доверие сегодня пошатнулось, а у Алины его и вовсе не было. Но это не ее вина, и только поэтому сейчас я ее не ломаю и не уничтожаю за предательство.
Пока везу маму домой, мой телефон разрывает от звонков Инги. Не реагирую. Эта женщина никогда не получала права мной манипулировать, и ее беременность – не исключение. У Инги есть все для благополучного вынашивания ребенка. Хорошая клиника, профессиональные врачи, диетологи, тренеры, питание и комфортные условия проживания. Я для этого ей не нужен.
Ни одного!
Если он не принимает женщину. У моего ребенка будет все, у его матери тоже, но у них никогда не будет меня. Любовь к ребёнку у мужчин зарождается через любовь к женщине. Цинично? Да? Вот такая жестокая психология.
Прощаюсь с матерью, целую ее в щеку. Еду домой к жене. Хочется посмотреть ей в глаза. Да, я натыкал ее носом в грязь, по-другому иллюзии не разбиваются. Надеюсь, она уже проанализировала и сделала выводы, иначе нас ждет очень тяжёлая притирка. Я не тиран, если женщина принимает мою волю и начинает мыслить здраво, подстраиваясь под предлагаемые обстоятельства. Ломать буду медленно и не слишком болезненно.
Нервно сигналю на повороте нерасторопному водителю. Но раздражает меня не это, а то, что Инга продолжает атаковать мой телефон. Отвечаю, чтобы поставить ее на место.
— Да!
— Мы в ответе за тех, кого приручили, — драматично цитирует мне Экзюпери. — Мне так плохо. Очень плохо… — рыдает в трубку.
— Я вызову скорую, — холодно отзываюсь я. Ну не трогает меня, мать ее! Я приручил, да, подстроил под себя, но никогда ничего ей не обещал. Ее иллюзии – ее проблемы.
— Скорая не поможет. Душа разрывается, я хочу тебя видеть.
— Ты так и не усвоила, что поводок на меня не надеть и дёргать за него не получится. Выпей успокоительное и подумай о ребенке. Ты тоже в ответе за него. Ты решила, что он должен появиться вопреки всему – отвечай за это, — стараюсь говорить ровно, не срываясь на эмоции.
— Если ты сейчас не приедешь – я что-нибудь сделаю с собой и ребенка не будет.
Смеюсь.
Браво, Инга!
Она вышла на новый уровень. От манипуляции к шантажу. Низко.
— Десять минут, — сообщаю ей, скидывая звонок. Нет, я не повелся. Я еду разрушить ее очередную иллюзию, раз и навсегда это пресечь.
— Хорошо, я смирилась с твоим браком, с твоей женой, будь она неладна! — истерит Инга. — Я прошу твоего внимания ко мне и нашему ребенку. Я не могу так жить, когда ты делаешь вид, что меня не существует, — снова рыдает, но ее слезы давно для меня обесценились, их слишком много. Инга падает на диван, закрывая лицо руками. На ней длинный бежевый халат в стиле «Голливуд». Прекрасная актриса. Долго готовилась к этой сцене?
— Да, Инга, ты прекрасно все понимаешь. Тебя не существует в моей жизни. Есть только ребенок, и, если он мой, я его принимаю. Прекрати пытаться мной управлять!
Прохожусь по комнате, отодвигая зеркальную дверцу бара в стенке, наливаю себе коньяка. Чертовски долгий день. Слишком много раздражающих факторов.
Устал.
Близок к точке кипения.
Если не выплесну все, что накопилось, – будет взрыв и выживут не все.
— Нет, это так не работает! — Инга вскидывает голову, смотря на меня с ненавистью. Ее раздражает моя непреклонность.
Ну извини, никогда не падал в ноги женщине и сейчас не собираюсь.
Выросла девочка, ожесточилась, но умнее, к сожалению, не стала.