(Не) твоя жена
Шрифт:
— Спасибо, — благодарю и сажусь за стол. Эмин не отвечает, откладывает телефон, берёт себе на тарелку пару блинчиков, сметану и пробует.
— И тебе спасибо, вкусно. Мне, определенно, нравится наш брак. Хочу завтраки от тебя каждый день.
— Эсма меня отравит за это. Она так ревностно охраняет свою кухню.
Эмин опять смеется.
— Не переживай, я с ней поговорю. Это твой дом. И у тебя вся власть, как у хозяйки.
Киваю.
— Сегодня мы ужинаем у твоих родителей. В семь.
— Это обязательно?
Мне не
— Я полагал, ты будешь рада встрече с родителями.
— Я не рада.
— Ты со мной. Моя жена. Они потеряли право влиять на тебя. Собирайся, Алина. Нам нужен этот ужин.
— Хорошо, как скажешь. Тогда мне нужно новое платье и посетить салон.
Не хочу быть серой мышкой в глазах родителей, хочу, чтобы знали, что я справилась с этим испытанием. Пусть увидят во мне новую Алину.
— Хорошо. Через час приедет моя мать, развлекайся. Купи себе самое дорогое платье.
Эмин поднимается с места и покидает столовую.
Глава 22
Алина
— Вам не кажется это платье вульгарным? — спрашиваю у Екатерины, рассматривая себя в зеркале.
— Нет. Не кажется. Длина – ниже колен, хорошо сидит по фигуре. Хотя фигура у тебя… Любое платье сядет идеально.
— Плечи, спина открыты, — поворачиваюсь. Синее платье застёгивается на шее, словно поводок, оставляя открытыми плечи и спину. Лиф расшит серебром, юбка широкая.
— Думаю, Эмину понравится. Он никогда не был слишком консервативен, в отличие от своего отца.
А мне кажется, она плохо знает своего сына.
— Но если тебе дискомфортно, можно подобрать жакет. Будет стильно. Вот этот, в тон платью, и рукав в три четверти, — снимает с вешалки жакет, помогая мне его надеть.
— Да, так лучше, — киваю.
— Как ты относишься к шпилькам?
— Если они не слишком тонкие и высокие, то нормально.
— Чулки, колготки? — усмехается Екатерина. И вот, несмотря на то, что свекровь примерно возраста моей мамы, она более раскованная и современная. Мне это нравится.
— Конечно, колготки.
— Чулки – это не вульгарно, Алина. Если их увидит только твой мужчина, — подмигивает мне.
— Колготки, — настраиваю я. Мой мужчина, определённо, оценит. Этого и боюсь, еще раз такой боли я не выдержу.
— А как складываются ваши отношения с Эмином? Он… не слишком… — пытается подобрать слова.
— Все хорошо.
— Алина, понимаю, что тебе нелегко. И если я могу помочь, только скажи. Буду рада, если между тобой и Эмином возникнут чувства. Если же нет, то я смогу повлиять на сына.
Сомневаюсь, что на Эмина можно повлиять.
— Все хорошо, — повторяю, как заведенная. Екатерина вздыхает, подходит ко мне со спины и обнимает за плечи. И это так тепло, что хочется плакать. Но я держусь. Мои слезы ничего не исправят.
—
— Да, я хочу каскад для объёма и легкое мелирование.
— Да, понимаю, о чем вы. Цвет станет ярче, классно получится, — воодушевляться девушка. Киваю. Хочу стать другой. Не серой мышью, вечно жалеющей себя, а уверенной женщиной. Если нельзя преодолеть обстоятельства, которые накрывают лавиной, нужно понять правила игры. Я замужем за взрослым, состоятельным бизнесменом и должна соответствовать. Кажется, так просил Эмин.
На часах без двадцати семь, мы едем к родителям, и я нервничаю. Мне казалось, что я их ненавижу, но сейчас первая волна гнева и обиды сошла. Теперь я просто не хочу их видеть. Отдали меня чужому мужчине. Хорошо. Но притворяться, что я благодарна им за заботу, не буду.
Ухожу в себя и свои мысли настолько, что не замечаю ничего вокруг. Прихожу в себя, когда передо мной открывается коробочка, а в ней серьги. Красивые, длинные нити, на концах которых жемчужины. Перевожу взгляд на Эмина.
— Надень.
— Спасибо, люблю серебро, — киваю, вынимая серьги. Принимаю его подарки. Я уже привыкла, что мной играют, наряжая. Ведь дело не том, что он хочет порадовать меня. Дело в том, что он хочет показать окружающим свой достаток. У мамы полно драгоценных украшений, но надевает она их, только когда приходят гости или когда сама выходит с отцом в свет. Все остальное время они заперты в сейфе.
— Учту про серебро, — усмехается Эмин. — Но это белое золото.
Киваю. И мне не стыдно, что я не разбираюсь в металлах и камнях. Настоящая ценность не в них.
Машина заезжает в знакомые ворота. Осматриваю свой родной дом, словно впервые. Раньше я любила его, а сейчас кажется, что всю мою сознательную жизнь меня здесь обманывали.
Эмин выходит первым и подаёт мне руку, вытягивая из машины. Нас встречает отец, выходя из дома. Такой радостный, добродушный, улыбается, пожимает Эмину руку и тянется ко мне, обнимая. Просто стою и жду, когда он меня отпустит. А отец словно не чувствует, что я безучастна.
— Хорошо, когда семья собирается вместе, — произносит он. — Проходите, — распахивает для нас дверь. — Пойду сообщу супруге, что вы приехали, она с утра хлопочет на кухне.
Да, мама готовит сама. Отец принимает только ее еду. Он даже в ресторанах никогда не ест.
Эмин помогает мне снять пальто в прихожей, вешая его в шкаф.
— Прекрасное платье, — осматривает меня, раздеваясь сам. — Что у нас тут скрывается? — стягивает мой жакет. — Вау. Не снимай его пока, — надевает назад. — Пойдем, — подхватывает меня за талию, а я слышу голос мамы и медлю. Сердце почему-то разрывается. Мне и увидеть ее хочется, и одновременно нет. — Алина, ты оторвана от семьи, — тихо говорит он мне. — Они теперь не влияют на тебя, на твою судьбу и твоё поведение. Осознай это, и станет легче.