Не твоя…
Шрифт:
– Нет, у меня забрали сумочку.
Он почему– то как– то странно улыбнулся, а в глазах скользнул огонек, от которого по телу побежали пугающие мурашки.
– Я спрашиваю не про сумку. Нет ли вещей при тебе, Влада? Диктофона или телефона? Или флешки, например?
Она покачала головой.
– Но как мне теперь верить тебе, асфура. Ты ведь врала мне за вечер столько раз. Извини, но я не могу. – Умм Бушер!– крикнул он достаточно громко, чтобы в дверь сразу вошла тучная, похожая на кита, женщина.
Карим что– то сказал ей быстро на арабском, судя по всему на своем диалекте, потому
– Назыфа, куллю тамам (араб.– чистая, все хорошо),– проговорила китиха, резко отпустив девушку. Слезы непроизвольно брызнули из ее глаз. Влада сползла по стене, скрутившись калачиком, мечтая закрыться от всего мира….Так унизительно ей пока не было никогда…Это было уже слишком.
– Воды?– как ни в чем не бывало предложил Карим.
Влада сама не понимала, что нашло на нее, но откуда– то появились силы повернуться к нему и злобно прошипеть: – Ничтожество! Хайван (араб.– животное!)! Васель уничтожит тебя!
– Дейр балик, асфура (араб.– Будь осторожней, голубка),– ответил он строго, но спокойно,– цени мой ихтирам (араб.– уважение). Я бы мог сделать это сам или попросить кого– нибудь,– он усмехнулся,– из моих солдат. Но я вызвал женщину.
– Вы все животные!– закричала она ему в лицо и плюнула в его сторону…Это не был плевок в лицо, но все же достаточно оскорбительная для такого, как Карим, выходка, чтобы заставить поплатиться девушку…Она сама испугалась за себя…
Но он на удивление был спокоен и сдержан.
– Обещаю, асфура, в следующий раз, когда в тебе что– то побывает, тебе будет приятней,– он говорил и глаза его светились каким– то полуэкстатическим светом. Это было пугающе и отталкивающе. Он словно пил подавленную энергетику Влады.
От этих слов у нее закружилась голова. Как больно, унизительно, страшно….Ей хотелось плакать, кричать, биться в истерике, бежать в неизвестном направлении. Тело сотрясала дрожь…
– Вставай, пошли, не хочу больше тратить на тебя свое время,– лишь сухо произнес он, направившись к двери, не обращая внимания на ее состояние… Не помнила, как вышла за ним и снова оказалась в той душной шумной комнате, переполненной воняющими потом дикими боевиками… Голова закружилась…Все поплыло перед глазами. То ли от застилающих пеленой слез, то ли от помутневшего сознания.
Глава 3
– Думаю, ее надо поместить в более надежное укрытие. Вы разгуливаете здесь туда– сюда, как ветер, она может незаметно отсюда выскочить, – сказал Карим на своей аммие (араб.– форма диалекта), уже не церемонясь с тем, понимает она или нет. Теперь он не обращал на нее, как казалось, абсолютно никакого внимания, и ее это не могло не радовать. Может, ее слова обидели его и оскорбили, уязвили его чертово геройское достоинство. Может, он оставит ее в покое…Отпустит…
– Но куда ее перевести – встрял сидевший за столом мужчина средних лет, до последнего углубленный в чистку своего оружия и не обращавший внимания на происходящее? У нас нет тюрьмы, подвал забит оружием и там сыро, она дохлая, помрет через неделю, смысл ее тогда вообще держать, расходовать на нее продукты – многозначительно добавил он.
– Переведите ее в мою комнату, – в приказном, но несколько задумчивом тоне заявил Карим. В этот момент все присутствовавшие в помещении люди подняли на него глаза – кто с удивлением, кто с недовольством, кто с кривой похотливой усмешкой, сразу делая сам собой напрашивающийся вывод. Влада тоже подняла на него полный удивления и отчаяния взгляд, как раз такой, каким страдающий аэрофобией человек смотрит на надвигающееся грозовое ненастье на высоте десятков тысяч километров над уровнем моря. Вроде бы, опасности пока нет, но полная неизвестность, замешанная на страхе, сводят с ума.
– Это единственная свободная комната, запирающаяся изнутри. Там есть туалет. Тем более, что я там почти не бываю, – добавил он, бросив вкрадчивый взгляд на свою пленницу.
– Валид, проводи,– приказал Карим, небрежно махнув головой в ее сторону и увлеченно что– то рассматривая на заваленном всякой всячиной письменном столе. Казалось, Влада интересовала его меньше всего на свете. Он тут же оживленно стал что– то обсуждать с находящимися в комнате мужчинами, однако девушка поняла из его речи лишь слово «джиср»– мост.
К ней быстро подошел Валид, перерезал ножиком веревки, которыми ее снова примотали к батарее, только так, что руки ее остались связанными, дернул ее на себя за веревочные наручники, попутно приказав:
– Вставай, пошли.
Он буквально вытащил ее из комнаты. Влада еле поспевала за его быстрой, размашистой походкой. Она все еще была в своих туфлях на огромном каблуке. Как глупо и несуразно они выглядели на этом брутальном фоне, – вдруг подумала она, – как глупо и несуразно выглядела она в своей вызывающей одежде… Как глупо и уязвимо…
Ее провожатый резко открыл дверь, втолкнул ее в комнату, отчего девушка упала на большую кровать, служившую основным предметом мебели в этом среднем по размеру помещении.
– Бывшая спальня, – пронеслось у нее в голове.
Валид бросил на нее полный злобы и отвращения взгляд и уже поравнявшись с дверью, процедил:
– Целуй ему ноги. Я бы предпочел убить тебя, русская шармута (араб.– шлюха).
Он быстро вышел из комнаты. Влада слышала, как поворачивался ключ в двери.
Позже она узнала, что его звали Валид Абдулла. Правая рука Карима Диба. Рука, которой еще предстояло сыграть свою роль, и немаленькую.