Шрифт:
Не ты
Юлия Резник
Первая любовь Маши оставила после себя раны и кровь на запястьях. Вторая любовь вернула девушку к жизни. Отец и сын. Прошлое и настоящее. Выбор, который ей предстоит сделать. Кому она скажет "Не ты?"
Друзья, в теме будет присутствовать мат. В целях дестоверности подачи материала — без этого не обойтись.
История Маши (сестры Ивана из Чемодана). Книги вполне можно читать отдельно.
Пролог
—
— Чего тебе?
— Реши мне восьмое задание! Будь человеком…
Маша закатила глаза и, бросив осторожный взгляд в сторону сидящей в соседнем ряду подруги, шепнула:
— Горе луковое… Какой у тебя вариант?
— Третий…
— Так… Ладно. Здесь не трудно… — пробормотала себе под нос, не совсем уверенная, что Лиза ее услышала. Конечно, вряд ли бы у нее возникли сомнения в том, что подруга выполнит ее просьбу, но Маша считала себя обязанной, так сказать, подтвердить сам факт взятия на себя обязательств. Ну… чтобы Лизетте спокойней сиделось. В общем, Мура была редкой дурой. Отказывать не умела категорически. Тем более — своей единственной подруге. Сколько раз она ей помогала в ущерб себе же? Не счесть! Например, только на прошлой контрольной ее лишили двух баллов из-за переданной Лизке шпоры, которую эта дубина не сподобилась даже убрать из тетрадки. Так тупо спалиться могла только она! А главное, ее, Муру, подставить.
Закусив краешек ручки, Маша сосредоточилась на задаче и, вырвав из небольшого блокнота серый в клеточку лист, застрочила формулы.
— Ну, ты там скоро? Мне еще переписывать…
Нет, вы посмотрите на нее! Переписывать… Что бы она запела, если бы ей самой пришлось вычислить энергию фотоэлектрона при неизвестной длине волны?! Впрочем, не стоит и пытаться. Где Лизавета Самойлова, а где квантовая физика?
— Лови…
— Мурушкина! Ты уже все написала? — зычным голосом солистки местного ансамбля песни и пляски поинтересовалась физичка.
Маша вся сжалась и молча потупила взгляд. Только не хватало, чтобы ее опять засекли! Дерьмо!
— Еще бы нет! У нее скоро мозги через уши полезут, — заржал местный дурачок Антонов. Ну, это Мура его дурачком считала. Сам-то он себя мнил не абы каким остроумным. Клоун! А публика схавала, ознаменовав процесс поедания не самой удачной шутки раскатистым смехом.
— Хоть у кого-то в вашем классе должны быть мозги… — философски заметила физичка, не догадываясь даже, что дала Антонову нехилый такой повод лишний раз наехать на Муру. Плюсуй к обнаруженной шпоре — и все. День накрылся.
Прерывая невеселые мысли Маши, прозвенел звонок. Одноклассники нестройным рядом потянулись к учительскому столу, а после — вон из класса.
— Фух! Вроде, пронесло, — шепнула Лиза, приземляясь рядом с подругой на осиротевший раздолбанный стул.
— Ага. Слава богу. Мне нужен высший бал, не то запорю четвертную.
— И твоя горгона тебя сожрет… — страшным шепотом озвучила Машкины перспективы Лизетта и, чего скрывать, была недалека от истины. Мать у Маши действительно была очень строгой. Кто-то бы даже сказал — деспотичной, но она сама старалась об этом не думать. Потому что родителей не выбирают, и что толку тогда тереть эту тему?
— Да уж… Сожрет, и не подавится.
— Ну и хрен с ней. И с оценками тоже. Я тут, наконец, придумала, как тебя с Богатыревым свести.
— Ха-ха. Очень смешно, Лизетта, — скривила губы Маша и резкими, дергаными движениями принялась собирать вещи в рюкзак. У нее на этот счет был пунктик. Чинно выстроенные ряды ручек и карандашей в пенале, линейка, ластик, транспортир и циркуль. Тетради по всем предметам со старательно законспектированными темами. Учебники строго по расписанию. Ну, какой дурак в одиннадцатом классе таскал за собой столько барахла? Максимум — тетрадка да ручка. Одна. На все случаи жизни. Маша догадывалась, что этот ее заскок насчет порядка был обусловлен неспособностью управлять собственной жизнью…
— Эй, ты че, думаешь, я прикалываюсь? Машка…
— Угу. Именно так. Потому что ты совсем планочная, если считаешь, что Сева хотя бы посмотрит в мою сторону.
— Да послушай ты! Танька Завьялова встречается с Сашей Рудым, а у них сейчас с Севой намечается баттл1!
— И что?
— Завьялова завтра устраивает вечеринку по случаю дня рождения. Твой Богатырев будет там!
— Прекрасно. А мне что с того?
— Танюха позвала весь класс!
— Ты разве не знаешь, что ко мне подобные приглашения имеют весьма посредственное отношение?
— А кто это сказал? Придем, как ни в чем не бывало. Звала ведь всех? Звала! А тебе что главное? Правильно. Понравиться Богатыреву! А что там Завьялова подумает… Ну, не выгонит же она тебя?
— Понятия не имею. Но судьбу испытывать не хочу.
Маша не врала. Нет, она, конечно, больше всего на свете хотела стать девушкой Богатырева, однако… Лет в десять она так же мечтала выйти замуж за Тимати, но бракосочетание почему-то не состоялось. В общем, отрезвленная реальностью, Мура не слишком-то торопилась хмелеть мечтой. Мечты разбиваются, как правило, вдребезги, и эти осколки, шрапнелью по сердцу — совсем не то, что ей было нужно. Она и без всяких дополнительных потрясений чувствовала себя разбитой.
— Да брось! Я тебе шмотки нормальные подгоню, накрашу… Станешь на человека похожа, может, и шанс появится, ммм? Что скажешь?
Она отказывалась до последнего. Тем более, что мать никуда бы ее не пустила. Но в последний момент их с отцом пригласили в гости, и…
— Слушай, это платье не слишком короткое?
— Да ты че?! Сисек у тебя нет, а вот ноги — отпадные. На них и упор… Да сядь ты, что ж ты крутишься?
— Ты мне кисточкой тычешь в глаз!
— Так замри, и не моргай! Ну… Что скажешь?
Маша встала с мягкого пуфика и мазнула взглядом по собственному отражению в зеркале. Что думает? Думает, что они явно переборщили. Ноги, которыми Лизка так восторгалась, в глазах самой Муры выглядели далеко не так идеально. Подобно двум макаронинам, они торчали из-под слишком короткого и не по размеру подобранного платья Лизетты. А черные колготки в сетку и вовсе портили всю картину, до смешного утончая ее и без того худые конечности.
— Говорю тебе, Машка, ты — бомба. Вот еще губы накрась…