«Не убивайте чудо!» и другие рассказы
Шрифт:
Надя предлагала мужу позвать отца Евгения, но тот лишь отмахивался:
– Что может сделать этот ваш поп, если даже врачи не могут?
«Однажды я все же пришел к нему, – вспоминал батюшка. – Дома у них было мрачно, тягостно… Ни исповедоваться, ни причаститься Степан не захотел. “Я сильный, сам справлюсь, – сказал он тогда. – А если помру, то сожрут меня черви, и все. Не верю я в эту вашу вечную жизнь!”»
А болезнь брала свое. И в один из дней Степан впал в кому. Врачи тогда сказали, что это конец. И для него лучше, если он умрет сейчас. «Потому что даже если он придет в себя, то никогда не станет уже прежним человеком.
Надя вызвала домой детей, которые к тому моменту жили в городе своими семьями. Хоть как-то попрощаться с отцом. Вместе они ухаживали за ним, мыли… И, глядя на этого тающего на глазах, беззащитного человека, не верили, что когда-то это был грозный, «железный» Степан… И куда-то вдруг делись все обиды. Осталась только жалость. И любовь. Несмотря ни на что.
Вот тогда-то, часов в десять вечера, и зазвонил у отца Евгения телефон.
– Приезжайте, батюшка, Степан в себя пришел, – тихо сказала Надя.
«Даров у меня с собой не было, – рассказывал отец Евгений. – Я еще подумал тогда, может, утром приехать. Но вдруг утром будет уже поздно? Захватил освященного масла от мощей Сергия Радонежского, как раз недавно был в паломничестве в лавре, и помчался».
Степан лежал на кровати, глаза его были открыты. Как это ни странно, он был полностью в здравом уме. Узнал и родных, и батюшку. Всех называл по имени, хоть и говорил очень тихо, шепотом.
«Он о чем-то задумался, – вспоминал отец Евгений. – А потом попросил всех выйти из комнаты, а меня – остаться. Мы молчали. Было видно, что он хочет что-то сказать, но не знает, как начать».
– Степан, – начал батюшка. – Не хотите исповедаться?
– Я не знаю… Я никогда не верил в Бога. Но вы не уходите. Когда вы здесь, мне как-то спокойней. И знаете, я все думаю. Я обижал жену, детей, а они мне все простили, возятся со мной… Почему? У меня сейчас все болит. И я понимаю, что такую же боль приносил им…
– Потому что Бог есть! А любовь и прощение – это от Бога.
Отец Евгений предложил отслужить молебен. Потом, в конце, помазал Степана маслом, которое привез. Посмотрел на него и не поверил глазам. «У него даже взгляд изменился. Это был другой человек. Сложно объяснить, но это очень чувствуется, когда человека касается благодать. У меня даже душа запела…»
А Степан смотрел куда-то в сторону, и по щекам у него текли слезы… Он смотрел на ту старую икону Богородицы бабки Нюры, перед которой молились потом и его мать, и жена и которую Наденька принесла в эту комнату и поставила на комод.
– Батюшка, я вспомнил. Когда я был в коме, мне все казалось, что Она смотрит на меня и жалеет. И как будто чего-то ждет… И слышал, как Надя молилась. Может, и есть этот ваш Бог?
– Есть, Степан, есть…
Степан исповедался. Были у него на душе и тяжкие грехи, и совсем страшные. Он ничего не скрывал. Потом попросил позвать родных и со слезами просил у них прощения.
«А я смотрел и чувствовал, что в этом доме все изменилось, что Бог рядом», – вспоминал отец Евгений.
Утром после литургии отец Евгений приехал к Степану со Святыми Дарами. Подумал, что не успел. Степан был уже без сознания. Тут же находились врачи, которые сказали, что счет идет на минуты.
«Я подошел к кровати. И вдруг Степан открыл глаза, увидел меня, я его причастил. Как будто Господь сделал ему этот последний подарок. Ждал его
Врачи уехали. А он прожил еще три недели. Наденька рассказывала, что он все смотрел на ту икону и просил, чтобы ему помогли перекреститься. Всем казалось, что Степан поправится. Он начал понемногу есть и садиться. Потом как-то позвал жену и детей, чтобы помогли ему встать с кровати. А когда им это удалось, он тяжело опустился перед женой на колени и уткнулся лицом в ее ноги.
Так на коленях и умер Степан. А с иконы на него с любовью смотрела Богородица.
«И потом, на отпевании, все чувствовали, что Господь здесь, рядом с этим человеком, “железным” Степаном, который всю жизнь жил не так – пил, бил, обижал… А потом, в последний момент, через свои страдания и любовь близких, сделал один маленький шаг навстречу Богу, и Он радостно, как друга, взял его за руку», – закончил свой рассказ отец Евгений.
«Спасибо за любовь»
В тот день отец Евгений отпевал двенадцатилетнюю Любу. На вид ей можно было дать лет восемь, не больше. Личика маленькой и хрупкой девочки почти не было видно среди моря ромашек – она их очень любила при жизни. А рядом с ней в гробике лежал старый, потрепанный плюшевый мишка…
Отцу Евгению уже не раз приходилось отпевать детей. Всегда это было очень тяжело. И он с трудом подбирал слова, пытаясь утешить родителей.
Но сейчас ему было как никогда больно. Невыносимо. Отец Евгений отпевал свою самую любимую прихожанку. Борясь с подступающим к горлу комом, он с трудом пел: «Со святыми упокой». И держался лишь потому, что знал: Любочкина душа сейчас правда там – со святыми, с ангелами, с Богом.
Эта семья появилась на приходе четыре года назад. Илья, Марина и трое их детей – маленькие близнецы Паша и Петя и восьмилетняя Люба.
На старшую девочку все сразу обратили внимание. Даже не потому, что она заметно хромала, а лицо ее портила заячья губа. Она вела себя не как другие дети. Любу совершенно не интересовала шумная ребятня, которая устраивала на подворье какие-то игры. Она не пыталась с ними познакомиться и даже как-то сторонилась. Зато она постоянно возилась со своими братишками и внимательно следила, чтобы никто из детей их не обидел. А если это случалось, испуганно закрывала собой малышей и тихо говорила:
– Пожалуйста, не надо.
Еще она часто подходила к родителям, брала за руку то одного, то другого, прижималась и заглядывала в глаза, как бы спрашивая: «Вы меня любите?» А те с ласковой улыбкой гладили ее по голове.
Позже отец Евгений узнает, что совсем недавно Илья и Марина взяли Любочку из детского дома. Пете с Пашей тогда было девять месяцев.
Родную мать Любы Нину лишили родительских прав. Когда-то она была дворничихой-алкоголичкой. А потом ее выгнали с работы и она стала просто алкоголичкой. В ее грязной, пропахшей табаком и дешевой водкой однокомнатной квартире постоянно пребывали какие-то мужики и стоял пьяный угар. И Нина даже не помнила, от кого из них она однажды забеременела. Хотела делать аборт, но кто-то из собутыльников сказал, что за детей «много платят» и на пособия можно прекрасно жить.