Не уходи. Останься
Шрифт:
— Сядь! — это рыкнул Шрайман, Дима аж застыла, не знала, что он так умеет, — Ты сейчас извинишься перед Димитрией и больше сегодня мне на глаза не попадаешься. Все твои проблемы, просьбы и жалобы на жизнь обсудим завтра утром, и будь добр, проснуться вовремя.
Даниил захлебнулся своим бешенством, и, если бы не стальной взгляд Шраймана, парень бы взорвался и натворил дел.
— Извините, — проблеял малец, зло глядя на брата, — Больше не повторится.
А позже вылетел из гостиной,
— Зря ты так.
— Он зарвался, Дима, а это я ему спускать с рук не буду.
— Ты поздно взялся его воспитывать.
— Может быть и поздно, но позволять так себя вести с… тобой не буду!
— Я не нуждаюсь в защитниках, — равнодушно заметила, и начала разбирать пистолет на винтики, почистить его надо.
— Знаю, и надеюсь, что Даня поймет то, что я понял.
— А что ты понял? — ей даже интересно стало, такой у него был тон.
— Что ты мне не по зубам, а уж ему, тем более.
Шрайман залпом допил свой виски, скривился, встал и пошел ужинать. А она осталась сидеть и думать, что он имел в виду, но так и не додумалась до истинного смысла его последнего высказывания. Забила на него и тоже пошла есть, она таки была дико голодной…
Первое впечатление, как правило, либо полностью верное, либо же совсем ошибочное.
Даниил Шрайман через пару дней доказал, что первое впечатление ошибочно и верно одновременно.
Уважаемые читатели, поддержите автора, подписывайтесь на профиль, добавляейте книгу в библиотеку, ставьте лайки! Мне очень важно ваше внимание!
Глава 8 Часть 1
***
Сургут, Россия. Сейчас.
На часах 7.30 утра, а он находится в своем офисе. Не в удобной теплой постели в собственном доме. А в гребаном офисе, в своем кабинете, и спит на диване, пусть и достаточно удобном.
Видела бы его Дима, это точно бы стало очередным поводом его постебать, пошутить со вкусом, но недолго.
Удивительная штука жизнь. Если бы он верил в высшую силу, то считал бы, что жизнь, это женщина с черным чувством юмора.
Надо было вставать, принять ледяной душ и снова заниматься делами, которым конца и края не видно. Но надо. В последние годы это слово определяло всю его жизнь. На вопрос «зачем?», он сам себе отвечал: надо. Кому надо? Зачем надо? Все это оставалось без ответа.
Просто жил и делал то, что должен был делать-, не для себя, для других.
Для себя он делал другое. Строил, планировал, думал, как лучше. И практически закончил делать то, что так долго мечтал получить.
Оставалось совсем чуть-чуть.
Но «черный юмор» опять решил вмешаться и внести свои коррективы.
Ибрагим, (а за глаза его называли Сургут), всегда шел
Когда-то.
Он никогда не понимал отца: как тот мог бросить его мать и жениться на другой, завести еще одного ребенка, решиться перечеркнуть все, ради какого-то туманного эфемерного понятия «счастье».
Отец пытался что-то объяснить, вдолбить в дурную голову, Ибрагим его тогда услышать не был готов, и понять тоже.
Многим позже, когда сам столкнулся с неизбежностью любви к своей женщине, смог понять не только отца, но и многих других мужчин, что ради своих женщин совершали безумства.
Его Дима была необыкновенно упрямой, самоотверженной, храброй и безумно сильной.
Она не жила с душой на распашку, не подпускала к себе людей, не спешила им доверять, верить. Вообще была не склонна к вере в людей, как таковой.
Но… Ибрагим не знал, честно, не знал, чем заслужил ее. Кому или чему ему нужно молиться, говорить спасибо, что Она повстречалась на его пути. Что не отступила, когда он ее прогонял. Что осталась, когда он не мог и не хотел видеть ее рядом.
Наверное, каждому воздается по заслугам еще при жизни. Ему уж точно.
Пока не потеряешь, не начнешь ценить так, как нужно.
Он не понимал важность их семьи. Не ценил. Привык за столько лет, что она рядом, что всегда за его спиной, что всегда на его стороне.
Что бы он не говорил, какие бы жесткие меры ему порой не приходилось принимать, и как бы жестоко он не поступал со своими врагами, Она всегда была на его стороне.
Его лучший друг. Его жизнь. Его семья. Его дом.
Она ушла, потому, что имела на это полное право. Потому, что он не защитил, не доверился, подвел.
Дима ушла, и он остался без дома. Потому что все, что у него есть, носит ее отпечаток на себе.
В доме, в квартире, в каждом миллиметре, — везде, она. Ее незримое, но ощутимое присутствие.
Поэтому, в 7.30 утра он в офисе, с затекшей спиной, на диване, не таком уж и удобном.
Встал. Потянулся. Вздохнул.
Телефон лежал рядом, мигал входящим сообщением:
«Через два дня. Будь на месте.»
Номер не определить, но этого и не требовалось.
Ибрагим здорово рисковал, да, но, когда человек находится в диком отчаянье, как он сейчас, плевать на риски, на жизнь, на все. Вся шелуха отсеивается за ненадобностью и остается только самое главное.
Маленькая возможность получить доказательства. Понять, что есть шанс. Большего ему пока и не надо. Один важный шаг за раз.