Не уставай, преследуя врага!
Шрифт:
— Брат Борей, на секунду, — неожиданно произнес Шарр. Он еще не надел шлем, по его бледному лицу скользили зеленоватые тени от экранов мониторов. Следом за капитаном я проследовал на задний край командирской платформы, куда едва достигал свет. — Большую часть перехода ты молчал. Тебя не посещали предзнаменования, касающиеся нашей миссии? Не было видений?
— Нас ждет что-то важное. Что-то такое, что в той или иной степени определит будущее ордена, — я действительно ощущал, что на Благочестии мы столкнемся с судьбоносными испытаниями. Кархародоны часто принимали участия в серьезных конфликтах, но нынешний казался мне чем-то особенным. Не потому, что я первый раз участвовал в нем в качестве библиария, а потому,
Мастер учил меня не пропускать подобные вспышки предвиденья. Так что я сосредоточился, настраиваясь ловить и осознавать каждый миг пребывания на планете. Возможности — а я прекрасно понимал, что они обязательно появятся — имеют свойство быстро пропадать, если их не замечать.
Капитан некоторое время молчал. Когда он заговорил вновь, его голос звучал чуть менее властно.
— Похоже, я слишком привык к акцентированным наставлением Те Кахуранги. Он давал практические советы, а не туманные пророчества. Уверен, ты чувствуешь то же самое. Нам обоим следует привыкнуть к новому положению дел.
— Согласен, капитан Шарр. Я здесь, чтобы помогать роте. Если у меня появятся новости, я незамедлительно поделюсь ими с вами.
— Хорошо, — Первый Жнец раздвинул узкие губы, позволяя скудному свету обозначить треугольные зубы. — Ты не хуже меня знаешь, как важна данная миссия. От нашего желания как можно скорее искоренить культ зависит само существование ордена. Мы обязаны уничтожить патриарха, магоса и вожаков-гибридов. Каждый час здесь означает лишний час сражения для магистра Тибероса и всего ордена. Каждый наш лишний вздох — новая смерть братьев во Тьме.
— Первый Жнец, я с вами до конца. Мы не подведем ни Алого Потока, ни Бледного Кочевника, — я понимал, что хочет услышать капитан и сказал то, что он ждал.
Мы вернулись на середину мостика. Красный Брат Каху медленно развернулся и долго смотрел на меня. В терминаторских доспехах он казался настоящим исполином. Как и всегда, разум его бурлил яростью и жаждой крови. Меня он пока считал слабым звеном, но мысли свои озвучивать не стал. Фактически Красный Брат был прав — я действительно не сделал ничего такого, чтобы завоевать доверие роты. Эффективность библиария определяют дела и выигранные войны, а не всеобщее ожидание.
— Даже не вздумай читать мой разум, акуленок! — неожиданно прогремел Каху.
— Я не читал ваш разум, Красный Брат, это тапу! — скрывая злость, я склонил голову, демонстрируя, кто здесь вожак. Каху и его отделение терминаторов считались ушами и глазами Алого Потока, не мне спорить с прославленным ветераном. Все же я ощутил поднимающийся гнев и волевым усилием подавил его в зародыше. — Но ваш разум пылает, подобно горнилу. Я библиарий, и вижу огонь даже с закрытыми глазами.
Так все и было. Псайкерское зрение давало возможность более глубоко, можно сказать, фундаментально, осознавать реальность. Души и ауры воинов сияли различными оттенками, я мог фиксировать их сквозь стены и тем более, доспехи. У Каху преобладали красные и оранжевые цвета, являющиеся следствием ярости и внутреннего жара ветерана. Одновременно они весьма точно характеризовали его несдержанность, нетерпимость и жажду крови. Прочие кархародоны Третьей роты так же могли похвастаться подобным огнем души, особенно чемпион Танэ, но Каху превосходил всех, временами он напоминал мне раскаленное жерло вулкана. Бейл Шарр куда меньше фонтанировал в эфире своими жизненными силами и энергией. Аура его выглядела более закрытой, с отчетливыми стальными оттенками, свидетельствующими о воли и лидерских качествах. Он умел принимать сложные решения и сдерживать себя. Капеллан Никора выделялся пламенем праведной и несокрушимой веры, а у апотекария Тама имелись развитые зеленые тона, показывающие заботу о других и спасение чужих жизней через медицинские умения.
Астартес превосходили смертных во всем, в том числе и во внутренней силе. Потому и души наши сияли ярче, мощнее, подпитываемые совершенными телами и соответствующей мотивацией. Но один раз я увидел истинную мощь, в тот самый день, когда Те Кахуранги снял с себя защитный покров. По сравнению с ним все мы выглядели не более чем детьми.
— Через три часа высаживаемся на планете, — голос Шарру звучал совершенно бесстрастно, но Первый Жнец поддержал меня, это было очевидно. — Я хочу, чтобы Красные Братья приняли участие в нашей первой встрече с Экклезиархией.
— Ты хочешь, чтобы смертные поняли серьезность наших намерений? — голос Каху напоминал трущейся о наждак металл. Удостоверившись, что урок дошел до меня, он скрипнул сервоприводами и развернулся к капитану.
— Именно. И я жду, что Красные Братья помогут нам.
— Я подготовлю свое отделение, — заверил терминатор.
— Будем надеяться, что духовенство подчинится, — Шарр качнул головой. — В ином случае их города-святыни сгорят.
«Белая пасть» встала на высоком якоре и почти сразу недра ее причальной палубы покинул первый челнок. Наше появление совпало с началом нового дня, который встречала столица, город-святыня Понтифракс.
Рассвет осветил помпезные шпили храмовых комплексов Благочестия, когда «Копье пустоты» стремительно пробило атмосферу и рухнуло на посадочную площадку, хрустнув стальными опорами. Мои кости хрустнули в унисон со стальными лапами челнока. Аппарель с грохотом опустилась и внутрь ворвался свежий воздух. Первый Жрец шагнул наружу и утренний свет отразился от начищенного металла его нагрудника.
Несмотря на вес и внушительные пропорции боевых доспехов, большая часть ветеранов при желании умела двигаться в них едва ли не бесшумно. Подобное касалось и Шарру, но сейчас нам требовалось во всеуслышанье заявить о себе и потому его шаги громыхали по рокриту.
Нас встречала толпа церковников, смущенная появлением Ангелом Императора. Растерянность, удивление, страх, недовольство, благоговение — я без труда считывал эмоции с их аур. Капитан уже успел подсветить их фигурки рунами нейтрального белого цвета. Статус смертных до конца еще не прояснился, он мог стать враждебным или союзным, и тогда цвет стал бы красным или зеленым.
— Добро пожаловать к престолу Святого Благочестия, ваша светлость, — произнес лидер встречающей делегации, кутаясь с бело-золотое одеяние. — Прошу, позвольте нам…
— Во имя Отца Пустоты, кто властвует над миром сим? — перебил его капитан, используя благословенную Забытым тысячелетнюю форму приветствия. К сожалению, люди не знали, что слышат не просто слова, а фактически ритуал, который определял, кто свой, а кто чужой.
— В настоящее время епархия пребывает под управлением верховного понтифика Гильермо де Граттио, господин. Безусловно, он будет…
— Где понтифик? — Первый Жнец навис над людьми, подобный стальной глыбе.
— Он нездоров и находится в госпитале. Произошел… инцидент, — залепетал какой-то толстяк, смущенный фигурой капитана. Его глаза еще больше расширились, когда он перевел взгляд на Красных Братьев. Массивные фигуры несокрушимых терминаторов заставили церковников съежиться и опустить головы.