Шрифт:
Юлий Буркин
Не висит, не болтается…
Оказывается, это так здорово, когда тебе дарят что-то такое, чего ты не ожидал, даже не знал или не задумывался о существовании этого, но стоило тебе его получить, как сразу понимаешь: вот оно – то, что мне было по-настоящему необходимо!
Обычно подарки предсказуемы и, по реакции на них, делятся на две разновидности: «ну вот, блин, так я и знал…» и «наконец-то, хоть кто-то додумался». Непредсказуемые же подарки, как правило, справедливо наводят на мысль,
Но в этот раз Кристина попала в яблочко. При чем, в такое, которого я и не видел! Говорят, талант стреляет в десятку, а гений поражает цели, о существовании которых никто не предполагал… Кристина – подарочный гений! Я и думать не думал, что хочу этого, а теперь – не могу нарадоваться …
С моего уютного седьмого неба меня сбросил вызов домашнего коммуникатора. Я нехотя включился. На экране появилась рожа Чуча, и я сразу понял, что он чем-то сильно недоволен.
– Всё, хватит с меня! – сказал он, даже не поздоровавшись. – Работа – работой, а гражданские права – это святое!
– Ну, да, – осторожно согласился я.
– И я не намерен терпеть, что их попирают, – продолжал он. – Тем более, в отношении меня.
– А кто их попирает? – поинтересовался я, не слишком, правда, уверенный в том, что хочу это знать. Так, чисто, из вежливости.
– Кто-кто?! – взорвался Чуч. – Да вы все!
– Лично я ничего у тебя не попираю, – возразил я.
– Попираешь, попираешь! – заверил Чуч. – Попираешь и ущемляешь. Ты ведь – член группы.
– Ты тоже – член, – пожал я плечами.
– От члена слышу, – не пропустил Чуч мимо ушей двусмысленность. – Если бы тебе сказали, что в интересах группы ты обязан делать то, чего тебе не хочется или не делать того, что хочется, ты бы ведь взвыл, что мы тебя ущемляем, так? Вот я и взвыл.
Я почувствовал, что этот бестолковый разговор начинает мне уже надоедать, нервно поёрзал на диване и, приняв положение поудобнее, заметил:
– Я тебе ничего такого не говорил.
– Ты-то, да, не говорил, кто ты такой, чтобы говорить?.. А вот Петруччио сказал, и от лица всей группы, то есть, и от твоего тоже.
– Так бы сразу и сказал, что это тебе Петруччио на хвост наступил.
– Так ты знаешь? – нахмурился Чуч.
– Про что? – не понял я.
– Про хвост, – отозвался тот.
– Про хвост? – повторил я, чувствуя себя так, словно меня поймали с поличным.
– Ты чего побледнел? – присмотрелся Чуч ко мне. – А-а, – хлопнул он себя по лбу, – ты подумал, что я тебя прохвостом назвал? Нет, я сказал, – «про хвост», в смысле, – «о хвосте». О моем хвосте.
– О твоем хвосте я ничего не знаю, – сказал я, как можно спокойнее.
– А чего тогда ты так разволновался?
– Тебе показалось.
– Ну, ладно, – махнул он рукой. – Короче, дело в том, что я решил отрастить себе хвост, здоровенный, мохнатый, а Петруччио мне запретил. Говорит, что это не соответствует имиджу группы.
– Вообще-то, он продюсер, и у него есть такие полномочия, – произнес я, чувствуя, в собственном голосе предательскую хрипотцу. – Хотя и до определенных пределов… Но в этом случае он, по-моему, прав. Мы же не для леопардов работаем. Зачем тебе хвост?
– Что значит, зачем? Хочу и всё. Прикольно. Сейчас многие себе отращивают.
– Мало ли, что многие делают. Сейчас многие, например, пол себе меняют, а ты не хочешь?
– Не, это не то. Если бы я захотел пол сменить, а Петруччио запротестовал бы, тут я бы его понял. Он контракт с вокалистом заключал, а получилась бы вокалистка – совсем другой человек.
– А ты смотри шире: он контракт с человеком заключал, а с хвостом – это уже не человек, потому что людей с хвостами не бывает.
– Ерунда это всё! – скривился Чуч. – Еще как бывают! Во-первых, ты сам знаешь, и раньше иногда рождались люди с хвостами, только они это скрывали, или им их ампутировали, а, во-вторых, сейчас их наоборот имплантируют любому желающему – быстро и безболезненно. И человек при этом остается человеком, зато становится ближе к природе.
– Чуч, ну подумай сам, как можно стать ближе к природе, вмешавшись в нее хирургически?
– Это не хирургия, а генная инженерия.
– Вообще-то, ни то, ни другое, но это не важно. Если тебе природой не предназначен хвост, то пришлепав его искусственно, ты от природы только отдалишься!
– Это демагогия, – сказал он, но я почувствовал в его голосе неуверенность. – Все нормальные животные имеют хвосты, только мы…
– А мы – люди, Чуч, люди, а не «нормальные животные». И если в процессе эволюции мы утратили хвост, значит, именно это и соответствует нашей натуре. Хотя, конечно, человек всегда противопоставлял себя природе, но именно это для него и нормально.
– Ну-у, не знаю, – замялся он. – А вдруг эволюция ошиблась?
– Эволюция есть комплекс свершившихся фактов, приведший к появлению того или иного вида, – парировал я. – Комплекс свершившихся фактов, понимаешь? Как может ошибаться комплекс свершившихся фактов? И, кстати, почему именно хвост? Может быть, для близости к природе тебе не хватает рогов? Развесистых, как у оленя. Или копыт? Или кисточек на ушах. А хитиновый панцирь не хочешь?..
– Ладно, – сказал он на тон ниже. – Допустим, это просто модно. Ну и почему мы не можем себе это позволить? – не «я», а «мы». Уже кое-что… – Почему группа «В ухо» может, а мы не можем?! Знаешь, какой у их солиста хвостище? Огромный, толстенный, полосатый, как у тигра! Он поет, рычит, прыгает по сцене и размахивает им, а толпа тащится, как удав по стекловате!..
– Так и скажи, что зависть заела. А то «гражданские права», «близость к природе»… – передразнил я. – Тебе объяснить, почему они себе могут это позволить, а мы нет? Или не надо? Или ты сам это знаешь?