Уфология и правда

– Мой космический корабль был, естественно, невидимым, – начал Федор Незалежный привычную речь перед очередным десятком паломников. И произносил он это так, словно сам тот корабль изобрел или, как минимум, прилетел на нем.

– Почему вы так думаете? – пискнула хорошенькая журналистка из газеты «Уфология и правда».

– Пф-ф! – презрительно фыркнул Незалежный. – Глупый, между прочим, вопрос. Но вам, как

Публика заволновалась. Кто-то неуверенно хихикнул. Человек, обветренный, как скалы, похожий на комбайнера, но, скорее всего, бизнесмен, возразил дрожащим от волнения голосом:

– А может, его просто не заметили?

– Ага!.. – усмехнулся Незалежный. – Такую-то махину? Вы посмотрите на диаметр. Но даже не это главное. Вы, надеюсь, слышали, что концентрические круги на хлебных полях возникают не только здесь? Нет, это широко, – уфолог картинно раскинул руки, как бы охватывая ими все поле, – широко распространенное явление во всем мире. Подобные круги наблюдались и в Африке, и в Америке, и в Англии, и, слава богу, у нас в Украине. Но ни-кто ни-ког-да не видел в тех местах НЛО. В те моменты, во всяком случае. Понимаете, не видел!

– А, собственно, чем уж они так замечательны эти ваши круги? – задиристо выпалил худенький потертый человечек и смущенно поправил очки.

– А, собственно тем, – передразнил его Незалежный, – что примять колосья так, чтобы не надломить их, заставляя в то же время держать форму, можно только с помощью термической обработки.

– А раз можно, почему тогда сразу НЛО? – продолжал дерзить потрепанный.

– Да потому, милейший, что от термической обработки колосья погибают, а в наших таинственных кругах они остаются живыми. Есть, правда, и другой способ – длительное придавливание тяжелым предметом. Но предмета этого никто не видел. – Незалежный значительно поднял вверх палец. – А это значит, что он… – палец поощряюще опустился в сторону журналистки.

– … Невидимый, – пискнула та.

– А значит это… – повернулся уфолог к потертому.

– … НЛО, – обреченно вздохнул тот.

– Семья моя небогата, Чак, ты ведь знаешь, – хлебнув очередной глоток пива, сказал смотритель угодий Льюис Эгер. – Вот и приходится выкручиваться.

Тот шлепнул себя по коленке и радостно воскликнул:

– Так я и знал, Льюис! Ты с моей души груз снял! Ну, не мог я во всю эту чертовщину всерьез поверить!

– Только ты уж, Чак, будь человеком, держи язык за зубами, – попросил Эгер. – Я ж потому тебе все рассказал, что Кристофер мой учится уезжает. А одному мне не справится.

– Да уж будь спокоен, – потрепал его по плечу Чак. – Мой рот – могила. Мы ведь с тобой сколько уже друг друга знаем?..

– А поможешь? Выручкой я поделюсь. А дело-то не хитрое, хоть, правду сказать, и утомительное. Колышек, веревка… А ночь длинная.

– Я одного понять не могу, Льюис, – выжидая, когда опустится пена в очередной кружке, сказал Чак, – как ты этим зарабатываешь? Денег-то ты, вроде, за показ не берешь…

– А ты пораскинь мозгами, Чак. Графство Хэмпшир сейчас знает весь мир. Каждый день хоть двое, хоть трое любопытных да появятся. Иногда и группами – человек до ста. А ведь им всем есть, пить надо. И пить, как правило, много. Ну, а потом и переночевать…

– Ха! – снова треснул себя по коленке Чак, – как я сразу не додумался…

– Так-то, старина. Думаешь, на какие деньги я сына в Кембридж посылаю? Хочу, чтобы стал мой Крис ученым. Большим ученым.

– И на кой тебе это надо? Мало ты этих ученых на своем веку видел? Сколько уже лет ты им головы морочишь…

– Хочу я, чтобы он, хотя бы, разгадал тайну этих кругов…

– Да ты что, Льюис, рехнулся?! Какую тайну?! Ты же сам мне только что…

– Постой, Чак, постой. Не горячись. Я это я, а тайна – это тайна. Я ведь за эти годы все про них прочитал. Может это послание нам от жителей иных миров… А может все от каких-то электромагнитных вихрей… А еще говорят, что пшеница, она разумная, и хочет нам что-то сказать… Ну не везде же такие, как я находятся. Не верю я! Или наоборот – я верю! Тайна есть, Чак. И это великая тайна.

– Племя моё! Эге-гей! – кричит ёжик Митрофан. – Выползайте же из своих норок! Посмотрите на это чудо! Полюбуйтесь на этот серебряный свет луны, на эти налитые спелостью колосья! Вдохните же полной грудью пронизанный звездным сиянием воздух!

Первой на его зов из его же норки выбралась юная ежиха Лизовета.

– Эх, романтик ты мой, – покачала она головой и сладко потянулась. – Эк тебя от любви раколбасило…

– А разве нет?! Разве не так?! Разве не прав я?! – вскричал Митрофан. – Или не прекрасна эта ночь, это поле, эта луна и звезды?!

– Так-то оно так, – зевнула Лизавета и отряхнула с иголок прилипшие комочки земли. – Только соседи-то тут при чем? Дай-ка я лучше тебя поцелую.

– А вот и не права ты, – басом сообщил вынырнувший из зарослей ёжик Никифор. – Давно пора уж нам встряхнуться. Славно потрудились мы этим летом, а на чудеса красоты природной смотреть нам было всё некогда. Почему б не сделать этого сейчас?

– Почему?! – хором откликнулись ёжики, повылазившие тем временем отовсюду и окружившие Митрофана с Лизаветой.

– Эге-ге-гей! – вновь, и даже еще более заливисто выкрикнул Митрофан, схватил Лизавету за лапку и пустился в пляс.

Та, в свою очередь, ухватила лапу соседа Никифора, он кого-то еще… И вот уже сотни счастливых ёжиков несутся в хороводе под налитой светлою силой луной, нарезая на бархатном поле диковинные круги.

Эге-ге-гей!