Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
По периметру тем временем рассредоточилось несколько отрядов мафии, судя по их лицам, они не ожидали, что кто-то выживет после такого взрыва. Эти чертовы боеголовки должны были утилизировать уже лет пятьдесят благодаря проведенной Ассоциацией Хантеров компании. То, что Пауки были в ярости - слабо сказано. Лицо Куроро застыло с его вечной мягкой улыбкой на нем - а глаза напоминали разверзнувшиеся провалы в Ад, и рассекающий щеку ожог превращал изгиб губ в дьявольский оскал. Его плащ сгорел в пламени, мужчина стоял обнаженным по пояс напротив противников. В чуть отставленной в сторону руке возникла книга с изображенным на обложке окровавленным отпечатком ладони. И больше всего Курапика сейчас завидовал ему - сам он не мог отойти от друзей, судорожно залечивая один ожог
Святая цепь скользила по мальчишеским телам пока те не обмякли, провалившись в блаженное забытье. За это время, пустырь вокруг горящих руин оказался залит кровью по самую щиколотку. Фэйтан, Финкс и Куроро просто размазали тонким слоем всех прибывших по их души. Курапика встал, пошатываясь, скинул остатки превратившегося в спекшийся комок меха пальто. Самым целым здесь был Уво - лишь пара слабых ожогов и опаленные волосы. Крест на конце цепи скользнул на руки судорожно дышащей от боли Паку, восстанавливая кожные покровы. Курапика мог тридцать три раза сбежать, унося с собой мальчишек. Но эта женщина, чем бы она не руководствовалась, помогла закрыть их от верной смерти. Пакунода благодарно посмотрела на Курута и кивнула, что все уже в порядке.
– Помоги остальным. Пожалуйста, принцесса, - Уво закашлялся. Даже пары этой дряни были изрядно ядовитыми, и он никак не мог выгнать их из легких. Мужчина притянул ближе Паку и мелких.
– Я за ними присмотрю, - Курута сжал зубы и кивнул резко в ответ. Внутри расцветали алые злые цветы ярости, они продолжали гореть огнем несмотря ни на что. Какая-то тварь посмела покуситься на самое дорогое, что у него было - за это, он порвет виновных в клочки, если дотянется.
Цепь зазвенела, тоскливо и зло, материализуясь на максимальную длину, захлестывая всех пострадавших Пауков и исцеляя их. Последним оказался подошедший Куроро. Его взгляд встретился с взглядом Курута. Сейчас они понимали друг друга как никогда. Святая Цепь прижалась к его щеке, осторожно, теплым касанием залечивая лопнувшие и текущие сукровицей волдыри, стягивая уродливые рваные края раны, появившейся от острого раскаленного осколка, задевшего брюнета.
– Мы уничтожим их всех. Эти крысы поплатятся за все, - произнес негромко и обещающе мужчина, протягивая руку вперед, касаясь кончиками пальцев чужого века. Глаза девушки перед ним горели тем же пламенем, что бушевало недавно вокруг, пытаясь их сожрать.
– Хочешь пойти с нами, взамен на нахождение моих товарищей?
– бархат тек ртутью, отравляя все внутри блондинки, он видел это прекрасно. И ее ярость бежала через его руку, расплавляя мышцы и обжигая кости в ответ.
– Хочу, - хриплым шепотом отозвалась на чужие слова девушка. Она моргнула, и алый свет затух, оставаясь тлеющими углями внутри, дожидаясь своего часа. Наваждение спало, они отвернулись друг от друга. В течение следующего часа Пауки перебрались на другой конец города, в подготовленное резервное убежище, адрес которого дал пришедший в себя Шалнарк. Курапика отзвонился Леорио тем временем с чудом уцелевшего телефона - Финкс сунул его в карман куртки, чисто по инерции, увидев на общем столе. Курута отдал другу с рук на руки мальчишек. Куроро не возражал - в ближайшее время они вряд ли кому-то что-то скажут.
– Если я узнаю, что они влезли в очередные неприятности - лично тебе оторву все выступающие части тела, - голубые глаза блондина как в прежние времена смотрели мрачно и зло на Леорио. Пламя съело часть золотых волос - теперь они снова были острижены коротко по плечи. Курута просто отхватил ножом опаленное. Он злился на глупых детей, на самого Леорио - за рискованную авантюру. За то, что заставили его сердце, не волнующееся ни за кого и никогда, снова бешено биться и кричать от боли. Шатен только кивнул понимающе, прекрасно оценивая чужое моральное состояние, и умчался на машине, в госпиталь Ассоциации. Ни Гон, ни Киллуа не пришли еще в себя - из-за пережитой боли в первую очередь, но еще и потому, что наглотались дыма. Вылечить их до конца даже у Курапики не вышло -
Парень отвернулся от дороги. Вечерело, в городе для него становилось особенно холодно. Он сделал шаг вперед и увидел прислонившегося к стене Хисоку. Мужчина лишился почти все одежды - на нем оставались лишь изрядно закопченные штаны, обрезанные до колена. Рыжий фокусник так же смотрел в след машине Паладинайт, его золотые глаза мерцали в лучах заходящего солнца. Наконец он медленно перевел взгляд на Курута и поманил его пальцем к себе. Аура вокруг танцевала тягучим болотом, казалось даже движения в ней замедленные, дающиеся через силу. Курапика будто попал в щупальца огромного спрута, с безумным золотым взглядом. Его обхватили жестко за талию, притягивая к себе, запустили пальцы в гладь покрытых благородным металлом волос, сжимая до боли.
– Хочешь сказать, что волнуешься за них?
– прошептал Курапика в чужую шею. Мурашки танцевали на коже, заползали под одежду, кололись, сводя с ума от прогорающего в крови адреналина.
– Однажды, я сказал Гону, что буду защищать его и спасать ему жизнь раз за разом, до тех пор, пока он не вырастет достаточно, чтобы умереть от моей и только моей руки, - мужчина провел пальцами сверху вниз, жестко лаская блондина. До боли и вспышек перед глазами.
– Ты ведь знаешь, я лжец. Но в тот раз не шутил и не притворялся, - Курапика повернул голову чуть вбок, насколько позволяла чужая хватка.
– Я знаю, - он укусил чужое запястье до крови фактически. Этими словами, фокусник пытался сказать, что и ему судьба Гона не безразлична. Они прекрасно все понимали без слов. Внутри Хисоки горела та же жажда крови, что внутри Курапики. Они снова пульсировали в унисон, желая одного.
– Почему ты все еще помогаешь мне? Ведь местью Паукам больше не горишь, - произнес низким тоном без улыбки.
– Ты помог мне их найти, так или иначе. И до сих пор скрываешь меня, заставляя их считать меня девушкой - по умолчанию слабее, чем мужчина, - просто ответил Курапика.
– Небольшая благодарность до того момента как все успокоится, и мы попытаемся порвать друг друга в клочья.
Мужчина кивнул, снова возвращая на лицо привычную усмешку, и потянул своего спутника вглубь здания. Здесь было более чисто и прибрано, чем в предыдущем убежище, даже нашелся компьютер за которым, сейчас бешено щелкая, работал Шал. Пауки молчали, разбирая вещи, которые Шизуку вытащила из своего пылесоса. Куроро протянул Курапике короткое черное платье и чулки. Как ни странно, но Обманная Текстура фокусника держалась еще, придавая чужому телу женские очертания.
– Составишь мне компанию на вечер?
– он не играл сейчас, просто старался не дать вытечь наружу черным гнетущим водам плохого предчувствия. Нобунага и Мачи так и не вернулись, просьба-предосторожность ранее, стала необходимостью.
– Конечно, - согласился парень, принимая одежду из чужих рук.
– Могу попытаться разузнать, что с ними. Но мне нужна будет подпитка в этот раз.
– Он отошел за один из выступов, туда, куда уходили переодеваться Шизуку и Пакунода. Куроро скользнул следом, на ходу застегивая манжеты кипенно-белоснежной рубашки. Он достал из-за пояса странный нож, скорее артефакт, чем оружие.
– Переодевайся, - сказал, откладывая выточенный из минерала чехол в сторону.
– Я приведу твои волосы в порядок пока. Мы не можем показаться в таком виде на аукционе, - его интонации слышались мягко, как у заботливого мужа, помогающего жене собраться, но за ними Курута чудились демоны стремящиеся процарапать стену лицемерия мужчины и вырваться на свободу, уничтожая всех виновных в бедах его семьи. Курапика безропотно отвернулся, открывая беззащитную спину, и стал стягивать с себя плотно прикипевшие к коже остатки одежды. Женское тело выглядело непривычно - небольшая грудь с аккуратными сосками, плоские контуры белья в паху.