Не вижу зла
Шрифт:
Вечер только начался, и оркестранты еще не собрались. Тео сидел на сцене в гордом одиночестве. Он не часто развлекался пением или игрой на пианино, разве что в кругу ближайших друзей. Джек наблюдал за ним, сидя у стойки бара, потягивая обжигающий горло бурбон и слушая, как Тео заливается соловьем, перекладывая сатирические стихи собственного сочинения на популярные мелодии. Сегодняшней его жертвой стала Бонни Райт с ее мегахитом 1991 года «Я не могу заставить тебя полюбить меня». Это была навевающая тоску песенка о том, как некая женщина в последний раз ложится в постель со своим
Аудитория ревела от восторга. Тео пользовался заслуженной популярностью, во всяком случае, среди любителей заложить за воротник.
– Привет, Джеки! – Тео наконец заметил его и, понравилось это Джеку или нет, громогласно объявил всем собравшимся о его появлении. Потом спустился с маленькой эстрады и присоединился к своему другу у стойки бара.
– Забавный номер, – заметил Джек.
– Ты находишь самоубийство забавным?
– Этого я не говорил.
– Ответ неверен. Забавно все, Джек. Боюсь, пока ты не поймешь этого, мне придется продолжать брать с тебя двойную плату за это дрянное виски.
Тео сделал знак бармену, который мгновенно подал им новые порции: еще один бурбон для Джека, газированную воду для Тео.
– Собираюсь поиграть нынче вечером, – пояснил Тео, как будто извиняясь за свой безалкогольный напиток.
– Именно поэтому я и приехал сюда.
– Лжец. Мы знакомы десять лет, и ты по-прежнему думаешь, что я не изучил тебя? Джек Суайтек не станет ни с того ни с сего пить неразбавленный бурбон, если только его не бросила женщина, или не признали виновным, или и то и другое вместе.
Джек криво усмехнулся, осознание того, что он настолько предсказуем, не доставило ему удовольствия.
Внезапно Тео уставился куда-то мимо него, и, проследив за его взглядом, Джек увидел бас-гитариста, готовящегося к вечернему выступлению. Зрители начали придвигаться поближе к сцене, занимая хорошие столики, и Джек понял, что ему недолго осталось находиться в обществе друга. Но и в этом не было ничего нового.
– Итак, что стряслось на сей раз? – поинтересовался Тео.
– Только для тебя в двух словах: Джесси Меррилл.
– Ага! Тебе не кажется, что есть нечто сверхъестественное в том, что я слышу это имя сразу же после того, как спел «Песенку самоубийцы»?
– Она вернулась.
– Из мертвых?
– Не в буквальном смысле, идиот.
Джеку понадобилось несколько минут, чтобы познакомить приятеля с рассказом Линдси Харт. Тео не был адвокатом, но если Джек решит заняться делом Линдси, Тео наверняка примет участие в расследовании, так что в данном случае речь о злоупотреблении доверием клиента со стороны его адвоката
Тео позволил ему выговориться, а потом улыбнулся и покачал головой.
– Для парня, который занимается любовью с женщинами исключительно в дни солнечного затмения, да и то через раз, ты умудряешься извлечь максимум возможного из каждого своего романа.
– Премного благодарен. Кстати, к твоему сведению, это бывает через одно частичноесолнечное затмение.
– Парень, ты настоящее животное. – Тео зачерпнул ладонью горсть арахиса и принялся жевать, разговаривая с набитым ртом. – Эта Линдси в полном дерьме?
– Не уверен. Я попробовал прочесть отчет о следствии по делу, перед тем как ехать сюда, но не смог сосредоточиться.
– Похоже, эти новости о Джеке-младшем застали тебя врасплох, а?
– Врасплох? Да я знал об усыновлении вот уже пару лет, с тех самых пор, как умерла Джесси. Но по-настоящему осознал это, только когда Линдси показала мне его фотографию. У меня в самом деле есть сын.
– Нет, это только ее ребенок. Все, что ты сделал, это занимался сексом со своей подружкой.
– Все не так просто, Тео. Он очень похож на меня.
– Неужели? Или тебе просто так показалось, потому что так утверждает его мать, и по какой-то извращенной дарвинистской причине тебе хочется, чтобы это оказалось правдой?
– Можешь мне поверить. Сходство поразительное.
– Полагаю, могло быть и хуже. Он мог быть похож на одного из твоих друзей.
– Ты когда-нибудь бываешь серьезным?
– Нет, но я могу притвориться. – Тео сделал глоток. – Итак, ты будешь ее защищать?
– Еще не знаю.
– А что подсказывает тебе чутье? Она невиновна?
– Какое это имеет значение? Я защищал многих клиентов, которые были виновны. Я даже тебясчел виновным, когда твоя апелляция впервые попала ко мне.
– Но я не был виновен.
– Я защищал бы тебя с таким же рвением, будь ты виновен.
– Возможно. Но я чувствую, что здесь совсем другое дело.
– Ага, ты тоже видишь дилемму?
– Да, если не считать того, что там, откуда я родом, мы называем это не дилеммой. Мы называем это «запутаться в собственных штанах».
– Ух ты. Но в данном случае, по-моему, звучит подходяще.
– Ну еще бы. Скажем так, твою клиентку обвиняют в убийстве мужа, и ты согласился выступить в роли ее адвоката. Скажем так, она виновна, но ты способен совершить чудо и убедить присяжных в обратном. Она свободна. И что это дает тебе?
– Она забывает обо мне. А что это дает ее сыну?
– Он останется жить с убийцей, только и всего.
Джек уставился на свой стакан с бурбоном.
– Не совсем то, что должен сделать уважающий себя адвокат по уголовным делам для того, кто является его собственной плотью и кровью, – произнес он.