Не время умирать
Шрифт:
Лошадка от холода не пострадала, казалась бодрой и отдохнувшей и охотно подставила под седло свою широкую спину. А вот Тим и Бегун за ночь продрогли до костей, несмотря на спальники. Книжник дал Бегуну оправиться, правда, под прицелом автомата и со стреноженными лодыжками, а потом снова стянул кисти вождя пластиковой лентой.
Завтрак вышел скудным и коротким. Припасы Книжник разделил поровну с пленником. Перемалывая зубами жесткое вяленое мясо, Тим прикинул остатки съестного и покачал головой. На том, что оставалось в рюкзаке, даже пару дней не протянуть. Выход один – охотится, но охотник
Пустоши – не место для беспечных. Заночуй дважды в одном месте – и оглянуться не успеешь, как прилетит в спину. В общем, с едой надо будет что-то решать, если не сегодня, то завтра. И это проблема номер раз. Второй проблемой был Бегун, и как решать ее, Книжник не знал.
Убить нельзя помиловать.
Классический случай, когда любое решение может оказаться ошибочным. Оставив Бегуна в живых, Книжник рисковал сам превратиться в добычу и закончить жизнь с перерезанной глоткой. Избавившись от опасной обузы, рисковал не узнать ничего нового о Беспощадном и снова оказаться в его власти в тот момент, когда спасение казалось таким близким!
Выбор на самом деле был прост: убить или оставить в живых?
Бегун с утра выглядел совсем плохо – бледный, с нездоровой отечностью на лице и заплывшими, красными, как у вольфодога, глазами. Удар в спину не прошел даром, и вождь Парка сегодня был слабо пригоден для пешего перехода. После коротких раздумий Книжник усадил Бегуна в седло, привязал кисти его рук к луке седла пластиковой стяжкой, пустил лошадь шагом, а сам размеренно зашагал рядом.
Бегун восседал на спине лошади с довольной физиономией и изредка отпускал в адрес Книжника ехидные замечания, словно проверял, насколько у того хватит терпения слушать подколы. Со стороны могло показаться, что по Пустошам путешествует компания добрых друзей, но на самом деле Книжник не расслаблялся и тщательно следил за тем, чтобы не схлопотать ногой по затылку.
Через несколько миль Бегун устал ерничать и сменил тон.
– Куда теперь? – спросил он, оглядываясь вокруг. – Снова в Таун через Сити?
Книжник молча пожал плечами. Маршрут очевиден, что тут обсуждать?
– Мимо Мэйн-Бридж ты все равно не пройдешь.
Книжник опять не ответил. Понятно, что пока не стал лед, другой переправы не будет.
Они сошли с хайвэя, который в этом месте делал широкую петлю, и двинулись на север по лощине, пролегавшей между несколькими внушительными холмами. Так можно было срезать путь на добрых пять миль и выйти на южные окраины Сити до темноты. Приходилось внимательно глядеть под ноги: земля была изрыта гоферами еще ранней осенью, и лошадь могла запросто сломать ногу, вступив в нору.
– Угробишь кобылу, – предупредил Бегун. – Тут яма на яме! Темп сбавь.
Книжник только хмыкнул.
– Дело твое. На горбу меня понесешь.
Книжник с ухмылкой оглянулся через плечо и снова ничего не сказал. Нести Бегуна на спине он явно не собирался.
– Раньше у тебя рот не закрывался, – продолжил Бегун и тут же спросил с
– Повзрослел, – буркнул Тим в ответ, даже не повернув головы в сторону пленника. – Да и говорить с тобой не о чем!
– А тебе больше не с кем! – хохотнул вождь. – Или со мной, или с лошадью!
Разговор был не по душе Книжнику, тон собеседника выводил его из себя, и это было именно то, чего добивался Бегун. Злость и раздражение – плохие советчики. Бегун очень хотел, чтобы Книжник допустил оплошность. Желательно – роковую.
– Я лучше с лошадью поговорю, – отозвался Тим. – Она поумнее.
Бегун обиделся или сделал вид, что обиделся, и на некоторое время умолк.
Теперь Тиму приходилось прокладывать тропу вверх, по поросшему жестким кустарником склону. Здесь нор гоферов стало гораздо меньше, зато идти мешала мелкая колючка, растущая повсюду. Подниматься пришлось долго. Книжник шагал размеренно, чтобы не сбить дыхание. Лошадь сопела, выбрасывая из ноздрей белый пар, но уверенно цеплялась подковами за скользкий заиндевевший склон.
На гребне их встретил резкий северный ветер, мгновенно пробравший всю компанию до костей. Дуло сильно, совсем по-зимнему, Книжник отчетливо уловил запах снега, прилетевший со стороны серо-сиреневых туч, клубящихся на горизонте. Тучи висели над городом – Сити вырастал из земли им навстречу. Правее виднелись небоскребы Тауна – едва заметные вертикальные черточки на фоне темного неба.
– Ну, и какой план? – спросил Бегун, глядя на расстилавшуюся перед ним равнину, прорезанную лентой заросшего шоссе.
– Зачем тебе?
Книжник разглядывал Сити через половинку бинокля.
– Ты же меня с собой тащить собрался? Так хоть расскажи куда!
– Сначала ты расскажи о своих приступах.
Бегун ухмыльнулся.
– За еду и хорошее отношение – все что угодно, Книжник! Представляешь? Я готов работать за еду! Что нового ты хочешь услышать?
Книжник порылся в карманах и протянул вождю остатки лепешки, которыми собирался перекусить.
– Что ты чувствуешь, когда у тебя начинается? – спросил он.
– Что чувствую? – Бегун засмеялся. – Мне до усирачки страшно! Вот что я чувствую!
Книжник с недоумением посмотрел на пленника.
– Тоже мне, удивил! Всем страшно. Я не о том спросил… Есть какие-нибудь признаки того, что скрутит?
– Нет. Ну, за день до того может быть слегка херово, типа морозит, как при простуде. Руки могут дрожать. Ну, такое…
– Каждые семь дней одно и то же?
На этот раз плечами пожал Бегун.
– Одинаково. После укола в порядке, хоть с шаманами пляши, а потом, через полторы руки – как доской по морде. Бабах! И начинается. Понял?
Он дожевал скудное угощение.
– Так какой план, Книжник?
– У меня в Сити лодка, – сообщил Книжник и слизнул с ладони крошки хлеба, завалявшиеся в кармане. – Железная. Ночью можно добраться до порта. Я уже делал это. В смысле, плавал на лодке и туда, и обратно.
– А потом что?
– Посмотрим.
– Посмоооотрим! – протянул Бегун насмешливо. – У тебя, оказывается, офигенский план, Червячок! Зайти в Сити, сесть в лодку, переправиться в порт! А если жрицы по пути тебя поймают…