Не все желания должны сбываться
Шрифт:
– А я откуда знаю? Но бабку эту сожгли вместе с домом. Был здесь долгое время пепел. Не росло ничего, да и народ обходил стороной. Говорят, силу свою она так и не потеряла, бабка эта. А потом история забылась, века прошли, христианство на Русь ввезли. И вот решили место таким образом обезопасить. Только поговаривают…
– Ага, – ступор первых эмоций уже отпустил и я недоверчиво хмыкнула. – Скажи ещё, что бабка жива.
– Это не я говорю. Только силу она свою в солнечное затмение показывает. Вон,
Антон, что-то вспомнив, снял с плеча рюкзак и достал из него толстую тетрадь.
С видом победителя он показал мне страницу, на которой был изображён круг, видимо, земной шар, непонятные вычисления, написанные рукой мальчишки. Я ничего не поняла и пожала плечами.
– Солнечное затмение будет послезавтра. Ровно три минуты.
– Какое совпадение, – я засмеялась, – как раз в мой пятнадцатый день рождения.
Антон смотрел на меня так, будто увидел ту самую бабку из своих бредовых легенд. Он поправил очки.
– Серьёзно? У тебя послезавтра день рождения?
– Угу, – я засунула руки в карманы джинс. – Целых пятнадцать лет коту под хвост. Боюсь, и следующие пятнадцать окажутся не продуктивнее.
– Нельзя быть такой категоричной. Ты после девятого куда? В технарь или дальше?
Антон задел больную мозоль и причину вечных ссор в нашей семье. Я прямо увидела, как мама закатила глаза и читает лекции о хлебе насущном, а отчим молча, но отводя от меня глаз, пьёт чай и время от времени кивает в знак согласия. Про моё увлечение рисованием и мечты стать дизайнером, слышать дома никто не хотел.
«Нравится, рисуй на здоровье, – мама поднимала руки вверх, – но это самодеятельность, детские увлечения, не профессия».
– Понятия не имею, – вслух ответила я однокласснику. – Но мне кажется, или я уже знаю куда ты будешь поступать? – К сожалению, – он вновь поправил очки, – в этом вопросе мои убеждения идут в разрез родительскими представлениями о моем будущем. Я похлопала Антона по плечу.
– Да ты просто мой сиамский близнец. Только при рождении мне досталась красота, а тебе занудство.
– Скромность, я так понимаю, тебе не выдали?
– Не-а, – подмигнула я и пошла вперёд, к зданию старой церкви.
– А почему двери закрыты? – спросила я на ходу. – У нас в городе церковь только на ночь закрывали.
– Так она не действующая. Говорю ж, горела не раз. Не любят это место. Реставрируют даже с опаской. Туда лучше не соваться.
– Ты куда? – немного испуганно спросил Антон, видя, что я не останавливалась.
Меня уже захватило любопытство. Ну нравится мне всё, что связано с фобиями. Любые запреты. Вот сказал Антоха, что в церковь лучше не ходить, значит, туда точно нужно попасть.
– Вика, – он догнал меня, бросив на землю свой потрепанный велик, – не стоит.
– Но я хочу просто посмотреть.
– На что там смотреть? Двери заперты. Не станешь же ты ломать замок на виду у прохожих? – он развёл руками, показывая в сторону, где ходили люди.
Я скривилась. Да, тут он был прав.
– Ну блин, я хотела просто зайти внутрь.
– Не все желания должны сбываться, – философски произнёс Антон.
– Тоха, – я приподняла брови и усмехнулась. – У тебя режим занудства вообще выключается? Скучно, наверное, тобой быть?
Мальчишка обиженно надул губы и отвернулся.
– Я думал, ты не толпа, а ты точно такая же. Всё, что твоя психология не в состоянии объяснить, ты стремишься осмеять, продолжал он заумную речь, поднимая велосипед.
– Да ладно тебе, не обижайся. Хоть я и ни черта не поняла, но поверь, обидеть тебя не хотела, – мне стало неловко. Пацан провёл для меня целую экскурсию по городу, а я его в благодарность обидела. Я протянула ему руку.
– Мир?
Он пожал мою в ответ.
– Обидчивость мне характерна. Я предпочитаю жить в равновесии.
Я хлопнула себе по лбу.
Но, несмотря на его занудство, Антон мне чем-то даже понравился. Прикольный, разговаривает понятными лишь ему терминами. Но у нас с этим философом-занудой оказалось общего больше, чем с кем-либо в моей жизни.
– Бургеры есть твоя философия не запрещает? – кивнула я в сторону большой красной вывески.
– Нет, – обрадовался Антон. – Кстати, ты знала, что ещё несколько тысяч лет назад кочевники-скифы жарили куски говядины и ели её, положив между двумя кусками хлеба?
– Вот об этом и расскажешь мне, пока идём.
В бургерной, несмотря на разгар буднего дня, народа было много, пришлось даже постоять в очереди. Я услышала, как где-то в толпе позвали:
– Витька!
И по инерции обернулась, удивившись.
– Ты кого ищешь? – не понял Антон.
– Да думала, меня зовут.
– Тебя? – ещё больше не понял одноклассник.
– Да. Дело в том, что меня дома все постоянно Витькой зовут, с лёгкой руки отца. Точнее, он отчим, но когда они с мамой поженились, я ещё мелкая была.
– Витькой? – глаза у Антона стали размером с очки.
– Да. То ли пацана так хотел, а досталась я, то ли из-за характера моего. Я с детства оторвилой была. Куклам бошки отрывала, операции им делала. Перестали дарить. Со зверюшками резиновыми бои устраивала. Вместо красивых платьиц любила джинсы и полазить по крышам, подвалам. И сейчас люблю всякие заброшки. Есть в них что-то такое, необъяснимое, что хочется разгадать. Придёшь туда и начинаешь фантазировать.
– Да ты не Витька, ты Халк в… – он бросил взгляд на мои ноги, – в джинсах.