Не вся la vie

Трауб Маша

И так каждый раз.

Сидим на балконе с Верой и Лешей. Дети спят.

– Хорошо, что они не знают, как мазаться пастой, – говорю я.

– Точно, – отвечает Вера.

– И в привидения не играют, – говорит Леша.

– И страшилки не рассказывают, – говорю я.

– И не курят, – говорит Вера. – Я в спортивном лагере курить научилась.

– А я ногу сломал, – поддержал тему Леша.

– А я отравилась и в больницу попала.

– А я сбежал.

– А я чуть не утонула.

– А нас держали на яблоках

вместо ужина. Кислющих.

– Хватит, – не выдержала я.

Я вспомнила про свой лагерь в Саках. Меня там напугали. Сильно. Сначала я была героиней, а потом посмешищем всего лагеря.

Во всех лагерях есть такое заброшенное и заросшее кустами место – старая, разрушенная сторожка или что-то вроде того. Согласно лагерным страшилкам, там жил злой-презлой дворник или завхоз, который уводил к себе непослушных пионеров. И никто из пионеров оттуда не вернулся. Сгинули. А потом другие пионеры находили в кустах кроссовку или футболку того пропавшего пионера. Ужас.

В нашем лагере тоже было такое место – обломки какого-то здания. Согласно нашей лагерной легенде, раньше это был замок, в котором жила старая злая графиня со своим семейством. Потом все умерли, замок был разрушен, а рядом построили лагерь. А графиня очень не любит пионеров, которые ходят по ее владениям. И вот каждую вторую пятницу каждого месяца ровно в двенадцать часов графиня со своим семейством, которые теперь уже привидения, выходит из замка и ходит вокруг корпусов в надежде схватить пионера, утащить его в развалины и там замучить до смерти.

Кто там был вожатым в старшем, первом, отряде, я уже не помню. Помню, что именно старший отряд придумал напугать нас, из второго. Из первого прибежала девочка и сказала, что завтра, как раз во вторую пятницу месяца, все идут на поляну к развалинам замка. И мы тоже можем пойти, если не боимся.

– Мы не боимся, – сказала я.

– Боимся, – сказали девчонки.

– Ну, как хотите.

Естественно, мы пошли всей палатой. Шли по мокрой траве и боялись. Дошли до поляны. Тишина.

– Пойдемте отсюда, – предложила моя подружка Алинка, – это шутка такая дурацкая.

Мы постояли еще чуть-чуть и решили пойти назад, пока нас никто из вожатых не зааукал. И в этот момент Алинка заорала как резаная.

– Смотрите, – кричала она.

Из-за камней появились какие-то фигуры в белом. Одна – большая, а за ней – маленькая. Маленькая шла, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.

– А-а-а-а! – заорали девчонки. – Графиня.

А потом появились еще две фигуры. И пошли на нас.

– Мы вас не тронем, – выступила вперед я, – мы не ломали ваш замок. Мы вообще не пионеры, мы тут просто гуляли, – говорила я громким торжественным голосом, – не трогайте нас. Сгиньте.

Одна фигура сложилась пополам и упала на землю.

– А-а-а… – заорали девчонки.

– Мы вас не трогаем, и вы нас не трогайте, – опять начала проповедовать я. – Торжественно клянемся, что мы больше никогда не придем на эту поляну и другим скажем, чтобы не приходили.

Еще одна фигура вдруг затряслась, как будто от рыданий.

– Не плачьте, пожалуйста, и отпустите нас! – выкрикнула я.

Пятясь по тропинке, мы медленно продвигались назад, к главной аллее. И, оказавшись на ней, рванули в корпус. Я чувствовала себя героиней. Я всех спасла, договорившись с призраком злой графини и ее родственничками. Если бы не я, нас с девчонками поймали бы и замучили до смерти.

На следующий день была объявлена дискотека. Костюмированная. Когда мальчишки из старшего отряда появились на ней в простынях, я сразу все поняла. Даже раньше, чем остальные девчонки. Простыни эти юмористы накинули на голову и подвязали под подбородком веревкой.

Тот, который был графиней, подошел, ковыляя, к Алинке и поднял руки над головой.

– У-у-у… – прогудел он.

– Придурок, – спокойно сказала Алинка, как будто не она ночью орала на весь лагерь от ужаса.

Я убежала к развалинам замка и прорыдала там всю дискотеку. Такого позора я, думала, не вынесу.

Потеряли краба. Мягкую игрушку, которую Вася привез из Москвы. Он еще спит с игрушками. А этот краб… наверное, для Васи он много значит – дом, Москва… Здесь краб гулял по номерам и был то собачкой, то бомбой, то чудищем. Пора спать, краба нет. Перерыла все. Провела обыск у мальчишек.

– Нашла? – спрашивал сонный заплаканный ребенок.

– Ищу, ищу, – отвечала я.

Вася заснул. Утром про краба не вспоминал. Вспомнил в обед.

– Где мой крабик?

– Может, он на море пошел, купаться? – Я думала, что Вася еще маленький и верит в такие корявые родительские придумки.

– Нет, – сказал Вася, потому что он уже большой и не такой доверчивый.

– Но ты же его носил на море, – продолжала я нести чушь, – ему понравилось, он захотел с другими крабами познакомиться. Искупается и придет. – Я надеялась, что краб найдется, когда будем собираться.

– Правда? – Вася начал верить, потому что он мне пока верит.

– Вранье, – включился шахматист Ваня. – Краб твой игрушечный. Как он мог на море пойти? Ты еще маленький и всему веришь. А родители всегда врут. Даже про Деда Мороза. Люди, поднимите руки, кто верит в Деда Мороза?

Это у них такая присказка: «Люди, поднимите руки» – и так далее…

В результате Вася рыдает и не знает, кому верить – шахматисту или маме. Хочется поверить маме, но и Ваню со счетов не сбросишь.

Краба нашла уборщица. Постирала и повесила на веревку сушиться к пляжным полотенцам. Вася увидел его раньше меня.

– Мама, мама, ты говорила правду, – закричал сын, – краб мокрый, он купался, он был на море, он вместе с полотенцами, он вернулся.

– Да, Васенька, – говорю я.