Не забывать никогда
Шрифт:
— Может, ты просто выдумал эту девушку?
Я смотрел на Мону и молчал. Она ходила босиком по комнате, не останавливаясь ни на секунду.
— Бог мой, Джамал, по сути, что известно о Магали Варрон? Только то, что ты мне рассказал! Ты говоришь, что прочел про нее в Сети, но там нет ни единой ссылки, даже перекрестной. Ты описал мне ее лицо, но это лицо другой девушки, скончавшейся десять лет назад, а также лицо ныне здравствующей сестры-близнеца. Ты утверждаешь, что эта девушка прыгнула с обрыва, изнасилованная и задушенная, но в газетах об этом ни слова. Никто не может подтвердить твои слова. Твой Кристиан Ле Медеф исчез. Дениза Жубан уже много месяцев не выходит из дома… Ты сам-то отдаешь себе отчет, Джамал? Есть только одно решение, которое объясняет все. Ключ простой и очевидный.
Не отрывая глаз от экрана компьютера, я продолжал наугад вбивать в поисковик слова, надеясь найти подтверждение своим выводам — хотя бы одному. Магали Варрон скрывалась где-то там…
Внезапно Мона остановилась. Натянула ворот свитера на обнажившееся правое плечо.
— Джамал, Магали Варрон не существует! Ты все выдумал. Три дня назад не было никакого самоубийства. Ты сам придумал эту сцену! Выдумал лицо девушки. Сочинил ее жизнь. Придумал свидетелей.
Резко вскочив, я схватил досье, украденное из кабинета Пироза, и потрясая им, сунул его под нос Моне.
Папка зеленого цвета.
На наклейке рукой Пироза написано: «Магали Варрон».
— А как же жандармы, что следуют за мной по пятам? А это чертово обвинение? А полиция, что нагрянула к тебе сегодня утром в «Сирену»? Это тоже я выдумал?
Она ответила мне ровным тоном учительницы младших классов:
— Совершенно верно. Тебя разыскивала полиция. Полицейские пробыли у меня две минуты, они спросили, знаю ли я тебя и знаю ли, где ты находишься, но они ни слова не сказали о Магали Варрон. Равно как и о случившемся позавчера изнасиловании.
Я поднес папку к самым глазам Моны.
— Это кретинизм, Мона! А доклады судебных медиков? А фотографии искореженных членов Магали Варрон, а результаты экспертизы ДНК, где стоят печати отделения жандармерии? Я что, сам их подделал, а затем поставил печати?
Похоже, у нее наконец закралось сомнение в собственной правоте.
— Не знаю. Только я вижу, что ты все придумал, и это все объясняет. Почти все… К тому же ведь это отличная байка, разве нет?
Отличная байка?
Я в изумлении смотрел на нее.
— Подумай, Джамал. Если нет трупа Магали Варрон, значит, не было изнасилования. И обвинения в убийстве. У жандармов против тебя ничего нет! Ты самый настоящий параноик. Думаю, ты еще и присочинил чуток, чтобы половчее меня закадрить…
В ее тоне я не услышал ни единой нотки юмора.
— Черт возьми, Мона, что я, по-твоему, делал в жандармерии в тот день, когда мы столкнулись с тобой возле автомата для кофе?
— Не знаю. Может, тебя вызвали как свидетеля по какому-нибудь другому делу…
Она нарочито замолчала. Часы продолжали равномерно тикать.
Внезапно я понял.
Ясно увидел оборотную сторону пазла, который сложила Мона.
Я не случайно придумал Магали Варрон. Ее лицо, ее изнасилование, красный шарф вокруг шеи, скалы Ипора.
Я описал сцену, которую уже однажды пережил!
Именно об этом и подумала Мона. Жандармы из Фекана вызвали меня как свидетеля по делу десятилетней давности: по делу об убийстве Морганы Аврил. Я все перепутал. Смешал прошлое с выдуманным настоящим.
Я сошел с ума…
Прежде чем окончательно соскользнуть в бездну, я попытался зацепиться за последние шероховатости:
— А эти письма? — спросил я Мону, указывая на разложенные по столу коричневые конверты. — Разве я сам себе их прислал?
Она подошла ко мне и положила руку на плечо.
— Нет, Джамал. Нет. Но, возможно, кто-то заинтересован в том, чтобы ты вспомнил подробности дела Аврил–Камю. Это вполне объясняет…
Стряхнув с плеча ее руку, я заорал:
— Чтобы я вспомнил? О чем? Я никогда не слышал об этом деле! Я вообще узнал о нем только на этой неделе!
Мона спрятала руки в рукава свитера, и я тотчас пожалел о своем крике. Я не знал, что делать. Не знал, виновен я или нет. Неожиданно мне захотелось плакать. Разрыдаться как ребенок.
— Я… я не имею никакого отношения к этой истории, Мона. Меня хотят заставить расплачиваться за другого. Выставить меня психом. Если ты бросишь меня, они своего добьются…
Отведя взгляд, Мона посмотрела на часы.
22 часа 10 минут.
— Одна ночь, Джамал! Я даю тебе одну ночь, чтобы убедить меня. Как только над скалами взойдет солнце, ты идешь сдаваться в полицию.
— Значит, я могу изложить свой план сражения?
— Разумеется.
— Кроме Пироза и его жандармов, подтвердить, что я не придумал самоубийство Магали Варрон, могут только два человека. Кристиан Ле Медеф и Дениза Жубан.
— Ты их уже спрашивал.
— Да, Ле Медеф все подтвердил, но потом исчез. Или его заставили исчезнуть. Мы вернемся к ним, к ним обоим, и ты сама поговоришь с ними — о чем захочешь.
— Среди ночи?
— Да.
— А жандармы? Ты рискуешь нарваться на них в Ипоре.
— Жандармы, которые идут за мной по пятам? А ты, случайно, сама не сбрендила?
Мона расхохоталась. Ее губы коснулись моих.
— Надеюсь, ты позволишь мне заварить чай?
Глядя, как она идет на кухню, я крикнул ей вслед:
— Раз я получил право на защиту, значит, я могу сделать звонок другу?
— Что ты сказал?
— Есть еще один след, но я по нему не пошел. Табличка с цифрами, которую я видел у Пироза и Ле Медефа. В Интернете невозможно найти, что это значит, тем более в связи с делом Аврил–Камю. Но в клинике «Сент-Антуан» у меня есть приятель, он настоящая ходячая энциклопедия. Его зовут Ибу. Вдруг он…