(Не) замужем
Шрифт:
– Тигран, ответь, – потребовал отец.
Однако малыш вместо ответа быстро соскочил со стула, встал на четвереньки и со скоростью звука заполз под стол, в самый угол. Оттуда его было так просто не достать, для этого нужно проползти под столешницей некоторое расстояние. Папа был большой и под столом почти не умещался, в отличие от Тиграна, поэтому всегда был шанс, что не полезет.
– Я тебе сейчас так по жопе надаю… – не унимался родитель. – Ты у меня бедный будешь! Немедленно вылезай!
Но Тигран, хоть
Отец продолжал грозить ему всеми карами, а Тигран сидел себе спокойно.
Решил так – он будет ждать, когда придет добрая Тина.
Она погладит его, возьмет на ручки, поругает папу за то, что тот грозится наказать Тиграна. Покормит сырниками или еще чем-то вкусным.
Потом папа тоже скажет Тиграну что-то хорошее, например: «Ничего, что шепелявишь, я тебя все равно люблю». И его простят, дадут конфет, снова погладят, пустят прыгать на кровати Евы. По его мнению, у нее самая лучшая кровать – идеальной прыгучести.
Однако время шло, а Тина все не приходила.
– Ну и сиди там хоть всю ночь. Все равно вылезешь и получишь по самые не балуй, – сказал отец и оставил его в покое.
Это был не первый раз, когда Тигран подолгу сидел, забившись в дальний угол.
Он умел ждать. И ждал.
Артур давно съел свой ужин, убежал из кухни.
Отец же ходил туда-сюда, все складывал что-то в синие мешки для мусора, лопал шарики из красной фольги и тоже выкидывал их. Тигран наблюдал за ним из-под стола, видел лишь ноги, но чуял – родитель все еще зол. А как может быть иначе, если он выкидывает хорошие шарики?
Вскоре таких мешков для мусора на полу кухни собралось целых три штуки, Тигран посчитал. Из одного из них виднелись головки красных роз.
В животе заурчало от голода, но Тигран все продолжал ждать.
Ждал и ждал…
Однако Тина так и не пришла.
Чем дольше Тигран сидел под столом, тем меньше надежды оставалось в его маленьком сердце.
Через какое-то время он захлюпал носом, а потом горько разрыдался.
– Что нюни распустил? – зарычал на него отец, наклонив голову под стол. – А ну, вылезай!
Тигран вытер щеки ладонями, покачал головой.
Тогда отец все же опустился на четвереньки, полез под стол.
Тигран забился в самый угол, стремясь избежать контакта с цепкими руками отца.
– Иди сюда, я сказал, дрянь паршивая! – снова стал психовать родитель.
И выволок Тиграна из-под стола.
Тигран ждал, что тот станет браниться, шлепать его по заднице. Но отец почему-то не сделал этого.
Велел идти в свою комнату.
Без конфет!
И не погладил по голове.
Не позвал Тину.
Жестокий отец. Злой!
И Тигран решил сбежать.
Если Тина не идет к нему, значит он пойдет к Тине. И к Саше, и к Тане. Если они не здесь, значит остались в садике, так?
Он потихоньку прошел в прихожую, обулся – ведь на лестничную клетку без ботиночек нельзя, а то носочки будут грязные. Потом подставил табуретку к двери, щелкнул замком, открывая.
Тигран слез с табуретки, аккуратно ее отставил, тихо-тихо открыл дверь, готовый броситься бежать из квартиры.
Однако не побежал.
Потому что в дверном проеме, занеся руку для стука, стояла мама.
Его мама!
Тигран вытаращился на нее как на диковинку.
Он так давно ее не видел, что аж снова расплакался. Он так по ней скучал, так много ее звал, но она не приходила.
И вот она пришла!
Недолго думая, он взвизгнул от счастья и прыгнул на нее. Только потом вспомнил, что если прыгнуть на маму в уличной обуви, то потом дадут крепкого подзатыльника, потому что у мамы чистая одежда, которую нельзя пачкать ботинками.
Но Тиграну в тот момент было все равно даже на это. Пусть дает подзатыльник, он потерпит.
Ему слишком сильно хотелось ее обнять.
Глава 52. Красный цвет ревности
Кристина
Я паркую машину возле дома. Достаю из сумочки красную помаду, аккуратнейшим образом наношу ее на губы.
Посматриваю на себя в зеркало заднего вида и слева, и справа.
Не привыкла к такому яркому цвету губ, я больше по нюдовым оттенкам. Но девчонки посоветовали не скромничать, показать себя во всей красе. Опять же снабдили необходимым – обрядили в короткое черное платье, надушили «Шанелью» и даже вручили помаду нужного тона.
Впрочем, если все пойдет хорошо, эта помада на моих губах долго не задержится.
Раф меня ка-а-ак поцелует, как к себе прижмет… Ни одна помада такого плотного контакта не выдержит.
Он же меня поцелует, да?
Да, знаю… Поступаю я сейчас, мягко говоря, непоследовательно. Сама укатила вчера на дачу с подружками, сказала Рафу, что до воскресенья, и сама же прикатила меньше чем через сутки.
Но до воскресенья я бы там не дожила.
Ночью мне стало совсем невмоготу. Ведь это так непросто – быть в ссоре с любимым человеком. А то, что он любимый, – для меня бесспорно.
Поэтому я оставила дочек на попечение подруг, а сама прыгнула в машину и прикатила к Рафу.
Разговаривать, мириться, обниматься, расставлять границы, целоваться… Необязательно в такой последовательности, но все пункты одинаково важны.
Надо было мне еще вчера никуда не уезжать.
Вернуться с дочками домой, занять их мультиками и закрыться с Рафом в ванной. Зря у него там звукоизоляция, что ли? Разругались бы мы, конечно, вдрызг, но и помирились бы, может, сразу.
Ну серьезно…