(Не) замужем
Шрифт:
– Что по-другому? – не понимаю.
– Я думала, ты не справишься, в конце концов осознаешь, насколько большую роль я играла в семье, насколько я важна. Хоть заметишь меня! Приедешь, совершишь какой-то романтический жест, признаешься в любви, как-то себя проявишь. А ты нашел какую-то прошмандовку и съехался с ней! Серьезно, Раф?
Тут-то до меня и доходит вся гениальность ее плана.
То есть она бросила нас, чтобы почувствовать себя важной и нужной? А я, оказывается, должен был кинуться ей в ножки, бить челом и умолять вернуться?
Ну звездец!
Мне
По ее мнению, я еще и виноват в том, что худо-бедно пытался строить свою жизнь дальше с Кристиной…
Которая истеричка и вообще неадекватная мадам, но никак не прошмандовка, кстати.
– Не лезь в мою личную жизнь, – рявкаю я. – С кем я встречаюсь после нашего расставания, тебя не касается!
И тут она выдает:
– Извини меня, Раф. Я неправильно поступила… Но я боролась за семью как могла, ты совсем меня не замечал! Я так хотела твоего внимания, хотя бы крохи, хоть что-то. Я теперь понимаю, что надо было не скандалы тебе закатывать, а как-то по-доброму пытаться наладить отношения. И дети бы тогда не пострадали. Можно я вернусь? Я все осознала, честно-честно. Можно, Раф?
От ее пламенной речи меня перекашивает окончательно.
– Надя, иди вон отсюда!
– Раф… – стонет она с мокрыми от слез глазами.
– Я сказал, иди вон, если не хочешь услышать чего похлеще!
Она шмыгает носом, громко всхлипывает, но все же идет в прихожую, хватает сумку, куртку и уходит.
Я выдыхаю, закрыв за ней дверь.
«Можно я вернусь…»
Святая простота!
Нет, на хрен мне такие спутницы жизни не нужны, как эта больная.
Кристину я бы еще мог чисто теоретически простить… Ну, это при условии, что она придет в себя, догадается извиниться, объяснит причину своего неадекватного поведения. Тогда я еще подумаю, стоит ли что-то продолжать.
А простить Надежду – нет. Тут без вариантов.
Глава 54. Мать-и-мачеха
Рафаэль
Как убивают любовь?
Я думал, это субстанция эфемерная, на нее так просто не подействуешь…
Но Кристина ма-а-астер.
«Собери наши вещи, пожалуйста», – вот так просто она меня поприветствовала в воскресенье.
Я, не будь дурак, отвечаю: «Приходи и сама собирай».
Еще и злющих эмодзи добавляю для нужного впечатления, чтобы дама понимала, в каком я настроении. А настроение, надо сказать, у меня сегодня люто паршивое.
Наивный, я надеялся, она вправду явится, хоть поругаемся по-человечески, поорем друг на друга, выпустим пар. А там… Глядишь, и дошли бы до той части, где она говорит, что любит меня и никуда уходить не хочет.
Я бы ей тогда устроил выволочку за всю ту зверскую хрень, какую она на меня вылила вчера по телефону.
Но…
Но для такого развития событий и вправду нужно, чтобы женщина любила. А это не про Кристину. С ее стороны я вижу только тотальное равнодушие.
У меня такое в жизни случилось, у меня, вообще-то, мать в больнице, а Кристине без разницы… Как?! Она не в курсе дела, конечно, но могла бы и догадаться спросить, как у меня дела, все ли в порядке. Может, случилось чего? Нет, это даже не пришло в ее вреднейшую голову.
Какой была безразличной сукой девять лет назад, такой и осталась.
Она отвечает мне следующее: «Не будь свиньей, собери. Я в твою квартиру не зайду».
В твою квартиру не зайду, тебя близко не подпущу…
Я плешивый, что ли? И квартира у меня плешивая? Что-то ей ничего не мешало тут жить еще совсем недавно, а также каждую ночь со мной спать. Причем с удовольствием! А теперь в квартиру, видите ли, не зайду.
Бесит! Как же меня это бесит…
Впрочем, наша ругань на пустом месте и быстрый разрыв очень показательны.
Если баба так чудит в начале отношений, ничего хорошего в этих отношениях не будет. Пусть я ни хрена не хочу с ней расставаться, я все-таки должен включить здравый смысл. Дальше будет только хуже. Оно мне надо? Ну уж нет, я с одной истеричкой развожусь, вторая мне совершенно без надобности.
Я скрепя сердце иду в комнату девчонок, оглядываю их вещи.
Настроение портится еще больше.
Хорошо же жили, счастливо! Как она могла…
Это очень больно осознавать, что ты любимой женщине на хрен не сдался. Никому не пожелаю такого.
Кстати, теперь совсем непонятно, что делать с кроватями девочек. В квартиру Кристины они попросту не влезут.
Ладно, это вопрос решаемый, закажу грузчиков, они вытащат…
Если бы было так же просто вытащить из моего мозга счастливые воспоминания, которых за нашу с Кристиной короткую совместную жизнь набралось великое множество.
Запихиваю в сумки их вещи как попало. Хватаю что вижу и пихаю, пихаю.
Потом отношу в соседнюю квартиру.
С каменным лицом, вручаю Кристине.
– Спасибо, – тянет она высокомерно.
Это ее «спасибо» – последняя капля.
– Ничего сказать не хочешь? – наконец не выдерживаю.
– Например? – она щурит глаза.
– Например извиниться за свое скотское поведение! – рычу на нее. – Или это так сложно, Кристин? Просто взять и снизойти до банальных слов «я была неправа»?
– Да как ты смеешь?! – фырчит она.
– Я смею?
Не успеваю я излить на нее всю бурю своего негодования, как из моей квартиры доносится бешеный грохот. Без шуток бешеный! Как будто там обвалился потолок, не иначе.
Спешу к себе, забыв попрощаться с Кристиной.
Влетаю в квартиру, прямо в обуви забегаю на кухню.
А там случилось, да.
На кафельном полу валяется огромная сковородка и куча разбитых тарелок. Собственно, все то, что я достал из посудомойки, но не успел убрать на место.
Тигран с Артуром сидят на корточках на столешнице возле раковины – аккурат рядом с кофеваркой. Того гляди навернут и ее.
– Вы на хрена сюда залезли?! – рычу на них.
– З-за к-конфет-тами… – заикается Тигран.