Не ждали… (сборник)
Шрифт:
– Машина?
– На старте, – улыбнулся золотым ртом Василий. – У меня все как часы. Сказал – сделал. Сам-то деньгу собрал?
Баринов вынул из кармана сверток:
– Как договаривались.
– Уважаю аккуратность!.. Я вот, к примеру, в армии пять лет прапором отбаянил, с тех пор привычка отвечать за каждый жест. Взял больше, кинул дальше. А что не поймал, то мимо.
– Ладно, двинулись, – прервал его Егор. – На душе что-то гадливо.
– А по-другому и невозможно! – засмеялся охранник, впуская его
– Не знаю. Еще не решил. Может, и в гостиницу.
– В гостиницу нельзя, – мотнул головой Василий. – Он же еще под уколом. А действие закончится, может случиться приступ. Орать, значит, будет, буянить, метаться. Я на них тут нагляделся!
– Ну и что предлагаешь?
– А вот и предлагаю. Дачка у меня… ну, халупка… всего километр от города. Там никто зараз не живет. Перебьешься с Кешей недельку, пока не уймется, а там можно и в гостиничку. Или в другое какое место. Телефончик мой в память вбей, вдруг понадобится. – Он протянул ксероксную бамажку с номером.
Егор загнал в мобильник телефон охранника, обозначил «Василий».
– Спасибо, тронут, – и крепко пожал ему руку.
– Тронутым будешь, когда заплатишь, – хохотнул охранник. – Тут не богадельня, дорогой!.. Всего полторы тысячи, и вопрос закрытый. Хоть месяц живи!
Егор вынул из кармана перетянутые резинкой деньги, отсчитал три бумажки по пятьсот, буркнул:
– Все равно спасибо.
Пересекли двор. Василий огляделся, махнул стоявшему поодаль «уазику», быстренько отомкнул железную дверь, пропустил Баринова внутрь.
Миновали пару коридоров, пару раз приостановились, прислушались и вскоре оказались в довольно просторной комнате, в углу которой маячили два санитара рядом с сидевшим на табуретке Кешей.
– Действуй, – распорядился охранник.
Баринов подошел к больному, присел перед ним на корточки.
– Отец, как ты?
Кеша оторвался от какой-то, только ему видимой точки, перевел на Егора взгляд и вдруг улыбнулся:
– Хорошо.
– Ты узнаешь меня?
– Да.
– Я Егор… твой сын.
– Да, мой сын.
– Все, потом будете любезничать, – вмешался охранник. – Одевай деда.
Кеша вдруг напрягся, испуганно взглянул на него.
– Куда?
– В гости поедешь, композитор. С сыном.
– В гости? – повторил старик, снова уставился в свою точку на стене, повторил: – В гости… А домой когда?
– После гостей. Давай одеваться. – Егор вынул из сумки одежду – брюки, пиджак, сорочку, туфли, – стал натягивать носки.
Ноги не слушались, не сгибались, Кеша смотрел на действия сына, пытался время от времени помешать ему, отодвигая руки, дыша часто и неровно.
– Чего как оболтусы? – ткнул санитаров Василий. – Подмогните.
Те дружно
Кеша упирался, неумело отбивался, бормотал:
– Не надо… Не надо.
– Батя, потерпи, – вмешался сын. – Переоденемся и поедем. Потерпи.
Кеша вдруг свирепо оттолкнул Егора и пытался дотянуться пальцем до его лица, бормоча:
– Из-за тебя!.. Из-за тебя!.. Из-за тебя…
– Знаю, батя… Все знаю. Прости… Сейчас, главное, уехать.
– Не поеду! – рванулся Кеша. – Никуда не поеду! Нельзя!
– Кеша! – Егор крепко обхватил его, прижал к стене. – Успокойся… Уедем, и все будет хорошо.
– Будет хорошо… – пробормотал тот, вытирая ладонью мокрые губы. Потом переспросил: – Все будет хорошо?
– Да, батя. Хорошо… Машина ждет.
Кеша внимательно посмотрел на Баринова, неожиданно спросил:
– Егор?.. Сын?
– Да, папа… Сын. Егор.
– Мой сын?
– Да, твой сын.
Баринов обнял его, крепко прижал. Санитары воспользовались паузой, натянули на деда пиджак, застегнули на все пуговицы.
– Готово… Хоть прямиком на свадьбу, – сострил один из них.
– Вместе с тобой, – оскалился охранник, махнул: – Вперед.
Егор перехватил отца за талию, попробовал сдвинуть его с места. Тот не поддавался.
– Пошли, Кеша…
Старик молчал, медленно переводя взгляд с одного лица на другое.
– Отец, нам пора…
Кеша продолжал стоять.
– Ну, чего замерли, гопники?! – снова прикрикнул на санитаров Василий. – Действуйте!
– Не надо, – остановил их Баринов, взял лицо отца обеими ладонями, повернул к себе. – Все хорошо, Кеша. Мы уедем и больше сюда не вернемся. Ты хочешь уехать?
– Да, – кивнул тот.
– Вот и прекрасно… Уедем и забудем этот дом. Понимаешь?
– Понимаю. Уедем и забудем, – повторил больной, радостно засмеявшись. – Я понимаю…
Сын снова обнял отца за талию и осторожно, мелкими шажками повел его к выходу.
Микроавтобус трясся по привычной дороге, за окнами плыла непроглядная густая ночь, изредка разбиваемая дальними городскими огнями.
Егор сидел напротив отца, придерживал его за колени, чтобы меньше болтало и кидало из стороны в сторону.
Кеша неотрывно смотрел в черное окно, словно забыв про сына, про «уазик», про дорогу.
– Так куда едем? – вдруг громко крикнул моложавый шофер. – На дачу Василия, что ли?
– На дачу! – отозвался Баринов. – Адрес знаешь?
– Отыщем!
Кеша оторвался от окна, стал смотреть на сына, шевеля тяжелыми, вспухшими от лекарств губами, пытаясь что-то произнести.
– Что, отец? – напрягся Егор.
Кеша молчал, дыша часто и напряженно.
– Успокойся. Скоро приедем.