(не)желанный малыш для олигарха
Шрифт:
– Можно немного сбавить скорость?
– Да, конечно. Не привык ездить медленно, - широко улыбнулся мужчина.
– Мы скоро приедем?
– с нетерпением спросила я, так как Давид до сих пор не сказал, куда мы направляемся. Говорил только загадками: “Это место тебя удивит”.
Но меня удивлял он. Удивляло его спокойствие. Он спокойно относился к тому, что насильно меня сюда привез, спокойно относился к тому, что я его не люблю. У меня не получится полюбить его ни при каких обстоятельствах. Я не понимала, как он может с этим смириться.
Увидела свое отражение в его солнцезащитных очках и отвернулась. Посмотрела в открытое окно. Мощный поток сухого воздуха дул в лицо, трепал мои волосы. Мне было приятно смотреть на гладкую поверхность океана, которая быстро мелькала перед глазами. Прозрачная, светло-бирюзовая вода сливалась с небом. Птицы кружили над пенными волнами, которые накатывали на песчаный берег, смывая золотой песок.
Затем горный хребет обрывался и дальше мы продолжили ехать по длинному, извилистому мосту. Не могу даже представить какая здесь высота, сколько уровней над водой. Сто? Двести метров? Масштабы впечатляли.
Мы приехали на место. Я огляделась по сторонам и увидела большой шар с названием известной киностудии. Именно это название я часто видела в титрах к некоторым американским фильмам – «Юниверсал».
Целые кварталы-декорации, съемочные площадки, павильоны с яркими спецэффектами. Кафе, рестораны с оформлением как в знаменитых фильмах. У меня создалось впечатление, что я участвую в съемке кино. Вот-вот появится режиссер и прокричит свое заветное: «Камера. Мотор».
Туристов не много. Фотографировали, снимали на камеру, пытались запечатлеть, как можно больше. И это верно, здесь есть на что посмотреть.
– Здесь интересно, - ответила с улыбкой на лице.
– Здесь я познакомился со своей женой, - ответил Давид.
Он купил ванильное мороженное, мы присели в тени высокого дерева, так как солнце стало палить еще сильнее.
– Как вы познакомились со своей женой?
– Думаю, тебе проще будет называть меня на «ты».
Я пожала плечами. Почему-то мне было без разницы, как к нему обращаться. Просто он старше, и я привыкла обращаться на «вы».
– Она снималась в фильме на одной из этих площадок. И когда я ее увидел, понял, что она та самая. Хотя я ее долго уговаривал сходить со мной на свидание. Она была дочерью генерала. Боялась его гнева, я тоже не знал, как с ним нужно разговаривать.
– И как получилось, что вы поженились?
– Мне пришлось спрятать свою трусость в карман и сказать ей о своих чувствах. Поговорить с ее отцом. Причем поговорить так, чтобы он дал свое согласие на наш брак.
– Ты умеешь добиваться своего, - перешла по его просьбе на “ты”.
– Всегда, - ответил он.
– Скажи, я вернусь домой?
Давид замялся. После моего вопроса его лицо не выглядело таким добродушным как еще мгновение назад. Казалось, он не хотел отвечать на мой вопрос.
– Так будет лучше. Для тебя, для будущего малыша. Пока ты здесь, я полностью могу контролировать ситуацию. У тебя есть увлечения? – он резко сменил тему.
– Да, я вышиваю и немного вяжу. Вот подумываю связать малышу теплый плед. Меня Анна научила, ты обещал, что я смогу ей позвонить.
– Конечно-конечно, - он встал со скамейки, полез во внутренний карман пиджака и замер Его лицо стало вмиг серым, почти синим. Он сделал резкий вдох и упал на землю.
– Что с тобой? – склонилась над ним. – Что?!
Он не отвечал, не издавал ни звука и не шевелился.
– Помогите! Кто-нибудь…
Часть 21
Все происходило слишком быстро. Толпа народа, собравшаяся вокруг нас, затем мужчины в белых халатах. Не помню, сколько прошло времени, когда Давида привезли на скорой в клинику. Когда каталку быстро катили по просторному коридору больницы, я шла рядом и постоянно смотрела на его лицо в кислородной маске. Пыталась понять, дышит он или нет. Что с ним произошло? Как хорошо, что в парке оказались русские туристы, которые понимали, что я говорю и зову на помощь.
Не могу припомнить, в какой момент возле реанимационного блока появилась Жанна. В отличие от меня она выглядела более спокойно. Единственное, о чем она спросила, когда подошла ко мне ближе:
– Он жив?
– Врач еще не выходил, - ответила я, нервно переплетая пальцы между собой. Жанна пристально посмотрела на меня и почему-то даже не стала спрашивать, что произошло.
Мне хотелось ей все рассказать. Оказалось, я совершенно не умею действовать в таких сложных для меня ситуациях. Только звала о помощи, без конца прислушивалась к едва уловимому дыханию Давида.
Жанна, скрестив руки, ходила вперед-назад, цокая небольшими каблуками по керамической плитке. Она заметно нервничала. Мне казалось, что она знала, что с ним происходит.
Когда неподвижное тело Давида погрузили на носилки, я поехала с ним. Хотя плохо понимала, что происходит, что мне говорили. Для меня это был шок. Жанне позвонила уже с больницы, когда сказала, что Давид в тяжелом состоянии, она лишь ответила «выезжаю», затем положила трубку.
В этой суматохе время потеряло свое привычное состояние. Каждая минута тянулась, как тягучая резина. Я вздрогнула, когда дверь, ведущая в реанимацию распахнулась. Оттуда вышла медсестра в белом костюме.
Я постоянно задавалась вопросами: что произошло? Почему ему стало плохо? Наконец-то на вопросы ответил доктор. Он медленно подошел к нам, говорил с Жанной. Я понимала только обрывки их фраз.
Жанна облегченно вздохнула, когда доктор кивнул и произнес:
– It's all right (все в порядке).
– Он жив. Завтра его переведут из реанимации. Здесь больше делать нечего, - обратилась она ко мне. – Нужно ехать домой.
– Как домой? Может, ему нужна помощь? – растерянно посмотрела на него.