Не злите джинна из бутылки
Шрифт:
Он взял из рук Маркиза ключ с биркой и внимательно прочитал выбитый на бирке номер.
— «МУ ЭХ 13–13»… — проговорил Сергей Трофимович с глубоким волнением, как будто неожиданно столкнулся с ожившим прошлым. — Та самая… неучтенная подстанция… Значит, это не выдумки, она действительно существует…
— Какая? — заинтересованно переспросил Маркиз. — Что значит — неучтенная?
— Еще когда я руководил всем электрохозяйством… когда у меня был кабинет размером с хоккейное поле и секретарша… — Голос Сергея Трофимовича
— Не отвлекайтесь! — проговорил Маркиз.
— Так вот, еще тогда доходили до меня сведения, что якобы есть такая неучтенная трансформаторная подстанция за номером 13–13. Я, правда, не верил. Как это может быть, сами посудите? Ежели нет ее на плане — значит, и в природе не должна она существовать! В природе не должно быть того, что не отражено в технической документации. Это все — глупые суеверия, народные предрассудки! Вы же знаете, как некоторые безответственные люди относятся к числу тринадцать!
— Ну да… в некоторых отелях не присваивают апартаментам тринадцатый номер, а иногда даже тринадцатого этажа нет: двенадцатый, а потом сразу четырнадцатый…
— Про отели не знаю, гостиничным сектором никогда не руководил, а про эту подстанцию слухи до меня доходили.
— Что-то вроде Летучего Голландца? — предположил Маркиз.
— Я, молодой человек, не верю ни в каких голландцев, ни летучих, ни ползучих. Также не верю в привидения и прочую мистику. Я, молодой человек, верю исключительно в плановое хозяйство. Но, с другой стороны, вот он — ключ. А если есть ключ — значит, должна быть и дверь… а если есть дверь — должна быть и подстанция…
Леня признал неоспоримость таких доводов.
— А где, по вашим сведениям, располагалась эта ваша призрачная подстанция? — осведомился он с живейшим интересом.
— По непроверенным данным, неподалеку от станции метро «Фрунзенская».
— И неужели у вас ни разу не возникло желание проверить эти непроверенные данные?
— Молодой человек! На мне была огромная ответственность! Семь тысяч человек в подчинении! Одних курьеров… Кабинет размером с хоккейное поле!
— Слышал-слышал! И про секретаршу тоже слышал…
— Так неужели вы думаете, что у меня, с моей ответственностью, с огромным фронтом подведомственных мне работ было время заниматься всякой, извините за выражение, мистикой?
— Ну, ладно… — проговорил Леня, поднимаясь. — Раз у вас не было времени — займусь этой мистикой я…
— А что же вы чайку не выпили? — засуетился сторож. — Вот у меня и печенье есть… есть «Курабье», есть «Лолита»… вы лично какое предпочитаете?
— Я лично предпочитаю откланяться. А чайку мы с вами как-нибудь в другой раз выпьем. Хоть с Лолитой, хоть с Кончитой…
— Как же так… — сокрушался хозяин. — Я ведь уже и чай заварил…
— В другой раз, в другой раз! Устроим вечер воспоминаний, вы мне расскажете про свою секретаршу… размером с хоккейное поле… — И Леня вышел из сторожки.
На улице он увидел следующую картину.
Рыжий сторожевой пес вертелся волчком, время от времени обиженно поскуливая, а Пу И носился вокруг него с оглушительным лаем и наскакивал на рыжего, норовя исподтишка цапнуть его за хвост. Пока здоровенный пес неловко разворачивался, чтобы схватить наглеца и задать ему трепку, Пу И успевал обежать вокруг и совершить новую атаку или поднырнуть под рыжего и выскочить в безопасном удалении от его грозных челюстей.
— Пу И, безобразник, что ты устраиваешь! — беззлобно проговорил Маркиз и, подхватив своего любимца под мышку, вместе с ним сел в машину.
Рыжий пес разразился вслед им обиженным лаем, в котором явственно можно было расслышать: «Ну, погоди, жалкий недомерок, я до тебя еще доберусь! Скажи спасибо своему хозяину, что он спас тебя от неминуемой расправы!»
Пу И выглянул в окно машины и тявкнул в ответ.
В его лае прозвучало совсем другое: «Ну, что ты так возмущаешься? По-моему, мы отлично поиграли!»
— Ох, Пу И, когда-нибудь ты доиграешься! — пожурил Маркиз четвероногого хулигана.
Вырулив на Витебский проспект, он поехал в сторону Обводного канала, чтобы отыскать таинственную трансформаторную подстанцию за номером 13–13.
Капитан Гудронов вошел в полутемный зал.
— Ты куда прешься? — зашипела на него приземистая тетка с повязкой на рукаве. — Не видишь — репетиция!
— Полиция! — огрызнулся Гудронов и сунул под нос тетке свое удостоверение.
Тетка что-то раздраженно пробухтела, но не посмела препятствовать представителю власти.
Гудронов медленно двинулся по проходу между креслами к ярко освещенной сцене.
В первом ряду сидел крупный пожилой мужчина с длинными седыми волосами, покрытыми круглой абхазской шапочкой.
— Варвара, солнце мое! — говорил он громким, хорошо поставленным голосом. — Ну скажи, что ты играешь?
— Поросенка, Кирилл Мефодьевич… — виновато отозвалась со сцены долговязая девица в длинном сером свитере.
— Поросенка?! — повторил за ней длинноволосый. — Поросенок — это не что, это кто! Поросенок — это только внешняя канва твоего образа! Ты, Варвара, должна играть крушение мечты! Ты должна играть несбывшиеся надежды своего героя! Твой герой надеялся, что его домик выдержит все испытания, посланные судьбой, а он рухнул от первого же дуновения, и твой герой остался у разбитого корыта!
— Корыто — это из другого спектакля… — робко возразила актриса. — Там я играю рыбку…
— Если я говорю «корыто», я имею в виду символ! Образ! Ты понимаешь, Варвара?