Неандертальский параллакс. Гоминиды
Шрифт:
– Готов, – сказал Адекор.
Понтер почувствовал, как чаще забилось сердце. Он так хотел, чтобы всё заработало – и ради себя, и ради Адекора. Понтеру сопутствовала удача в самом начале его карьеры; в физических кругах он пользовался авторитетом. Даже если он умрёт прямо сейчас, его ещё долго будут помнить. Адекор же был не так успешен, хотя заслуживал большего. Как будет здорово, если они вместе смогут доказать – или опровергнуть, важен будет любой результат – теорему Дегандала.
Эксперимент управлялся с двух пультов, расположенных по краям маленькой комнаты. Понтер остался
– Всё готово? – спросил Адикор.
Понтер оглядел индикаторы: они все были красные, цвета крови, цвета здоровья.
– Да.
Адекор кивнул.
– Десять тактов, – сказал он, начиная отсчёт. – Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Ноль.
Несколько огоньков вспыхнули на панели Понтера, показывая, что регистры работают. Теоретически все возможные делители должны быть опробованы за долю такта, а результаты получены в виде набора интерференционных узоров на фотоплёнке. Обычному компьютеру, который расшифрует интерференционные узоры, понадобится некоторое время на составление списка делителей, который в случае, если теорема Дегандала неверна, может оказаться очень и очень длинным.
Понтер отошёл от своего пульта и присел. Адекор ходил взад-вперёд, поглядывал в окно на ряды регистровых ёмкостей – запаянных стеклянно-стальных колонн, содержащих точно отмеренное количество водорода.
Наконец обычный компьютер издал гулкий звон, сигнализируя о завершении работы.
В центре пульта Понтера был экран монитора; результаты появились на нём в виде чёрных знаков на жёлтом фоне. И результатом было…
– Хрящ! – выругался Адекор, стоящий позади Понтера, положа руку ему на плечо.
На экране светилась надпись: «Ошибка в регистре 69; факторизация прервана».
– Нам придётся его заменить, – сказал Понтер. – От него одни проблемы.
– Это не регистр, – ответил Адекор. – Это основание, которым он крепится к полу. Но на изготовление нового уйдёт декадень.
– И нам нечего будет показать на Сером Совете? – спросил Понтер. Перспектива выйти перед собранием старейшин и сообщить им, что со времени последнего заседания Совета им не удалось ничего добавить в копилку общих знаний, ему совершенно не нравилась.
– Разве что… – Адекор задумчиво замолчал.
– Что?
– Ну, проблема с 69-м состоит в том, что он вибрирует в нижней части; соединительные зажимы не были обработаны как следует. Если бы нам удалось его чем-то зафиксировать…
Понтер оглядел помещение. Ничего подходящего.
– А что, если я просто пойду в вычислительную и обопрусь на него. Ну, то есть налягу всем весом. Это предотвратит вибрацию?
Адекор нахмурился.
– Его надо будет держать очень крепко. Конечно, оборудование может выдержать небольшой сдвиг, но…
– Я попробую, – сказал Понтер. – Только… моё присутствие в вычислительной само по себе не создаст декогерентности?
Адекор покачал головой.
– Нет. Регистровые колонны хорошо экранированы. Понадобится что-то гораздо более радиоактивное или электрически шумное, чем человеческое тело, чтобы повлиять на содержимое.
– Ну, тогда…
Адекор снова нахмурился.
– Это не слишком элегантное решение проблемы.
– Но оно может сработать.
Адекор кивнул.
– Думаю, попробовать стоит. Это лучше, чем идти на Совет с пустыми руками.
– Хорошо! – решительно сказал Понтер. – Давай начнём.
Он открыл дверь, отделяющую три обитаемых помещения от большой камеры, содержащей регистровые колонны. Мужчина спустился по лестнице на гладкий гранитный пол пещеры, выровненный лучами лазеров. Понтер двигался осторожно – в прошлом он здесь однажды поскользнулся. Дойдя до цилиндра под номером 69, он положил руку на его закруглённый верх, накрыл её другой рукой, а затем изо всех сил надавил на него.
– Запускай по готовности, я держу, – крикнул он.
– Десять, – крикнул Адекор в ответ. – Девять. Восемь. Семь.
Понтер следил, чтобы руки оставались неподвижными. Насколько он мог судить, цилиндр совершенно не вибрировал.
– Шесть. Пять. Четыре.
Понтер глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Он удержит.
– Три. Два. Один.
«Поехали», – подумал Понтер.
– Ноль!
Адекор услышал, как задребезжало стекло в окне, выходящем на вычислительную камеру.
– Понтер! – закричал он. Потом бросился к окну. – П-Понтер?
Его нигде не было.
Адекор потянул за ручку незапертой двери, и…
Ш-ш-шух-х!
Дверь резко рванулась вперёд и распахнулась, ручка вырвалась у Адекора из пальцев, и воздушная волна из пультовой пронеслась мимо него в вычислительную камеру; Адекора едва не бросило на лестницу лицом вниз. Ветер дул внутрь вычислительной камеры из пультовой и шахты позади неё, словно… словно воздух, который был в ней до этого, куда-то исчез. У Адекора заложило уши.
– Понтер! – снова позвал он, когда ветер утих, но, хотя помещение было велико, регистровые колонны, заполнявшие его, были лишь тонкими трубками; они не могли загородить от него Понтера.
Что могло случиться? Если где-то в шахте рухнула стена, а за ней была область низкого давления, то…
Но весь шахтный комплекс утыкан сейсмическими сенсорами, и, если бы произошло что-то такое, система оповещения в лаборатории начала бы испускать запахи тревоги.
Адекор побежал по гранитному полу.
– Понтер! – кричал он. – Понтер?
На полу не было никаких трещин; его не могла поглотить земля. Адекор видел регистр 69, тот, с которым работал Понтер, на дальнем краю помещения. Понтера рядом с ним определённо не было, но Адекор всё равно до него дошёл, ища какой-нибудь ключ, след…