Неаполитанская мафия. Рассказ щенка
Шрифт:
Дон Дженнаро вскочил взбешенный.
— Чтобы жена Дона Дженнаро Мизерикордия была уборщицей? Марите, ты совсем, что ли, тронулась? А потом ты слишком мрачно смотришь на вещи, у нас есть недвижимость, деньги, рестораны, магазины.
— Все это заберут, Дженна, все. Так же, как поступил ты с…
— Замолчи, — оборвал он жену, — я больше не хочу тебя слушать, ты заводишь разговоры об этом, только чтобы отвлечь меня.
Но женщина продолжала настаивать:
— Нет, дела обстоят так, как я сказала, но, как говорится, все течет — все изменяется… Дженнаро, жизнь… наша жизнь, сегодня или завтра предъявит нам счет.
Хозяин возразил:
— Ну, когда придет счет, мы его оплатим!
— Но почему за все должны расплачиваться я и твои дети?
— Потому что ты всегда
Отвратительная мелодия звонка мобильного Дона Дженнаро прервала горячую дискуссию.
— Алло?.. Да, это я… а, Рафэ! Что у тебя… так, а нельзя послать кого-нибудь? Ну ладно, сделаем так, как ты говоришь… Да! Да! Будь здоров.
С ехидной улыбочкой он посмотрел на Марителлу и сказал:
— Это Рафаэле по поводу соцработника. Он сказал, что синьора Феррари придет в последний раз, чтобы завершить курс, потом она передаст дело другой своей коллеге, нашей подруге, которая уже не будет доставать нас. Так что мы отделаемся и от этой проблемы. Все, я пойду наверх отдохнуть, потом мы продолжим наш разговор… и ты объяснишь мне, куда ты клонишь!
Хозяин ушел, не дав жене времени что-либо ответить, оставив ее в одиночестве созерцать пустоту.
Я с любопытством ждала какой-либо реакции, но напрасно. В конце концов я решила пойти к Сузумелле. Я поднялась по лестнице и увидела ее величество Сузумеллу на своем месте с таким выражением, будто она меня ожидала.
— Началась война между мужем и женой, — прошептала она. — Дженнаро, мой внук, не понимает, что он играет с огнем. Женщины умеют быть опасными, крайне опасными, в особенности жены каморристов. Она ведь самая настоящая проститутка, но Дженнаро просто идиот, и он проиграет эту войну. Ты не понимаешь меня, но я знаю, что говорю. Я видела столько этих войн, этих женщин-воительниц любви, наемных воительниц, кровавых воительниц. Кстати о женщинах! Вчера ночью меня навестила «Дурочка Тавутара». В последнее время что-то слишком много визитов и нехороших предсказаний, но я все равно довольна, я уже долго живу и много чего повидала. Ты смотришь на меня Паккьяна, хочешь знать, кто такая «Дурочка»? Она была в высоту — метр шестьдесят, а в ширину — метр восемьдесят, грудь восьмого размера, косоглазая, она была замужем за Чиро Стелла, мужчиной неописуемой, захватывающей дух красоты, страстно влюбленным в свою жену; ее прозвали «Тавутара», потому что у нее была фирма по продаже гробов — «тавути». «Дурочка» никогда не пускала на порог своего дома ни одну женщину, поскольку страшно ревновала Чиро Стелла, но когда он преждевременно скончался, у гроба собралось множество дам, чтобы в последний раз взглянуть на само воплощение мужской красоты. Я стояла в первых рядах.
Молодой человек лежал в спальне, весь в белом, а в руках у него было распятие из слоновой кости с надписью «Чиро Стелла, жизнь моя». Распятие было погребено вместе с покойником. Все собравшиеся женщины с восхищением смотрели на него, но, приглядевшись повнимательней, заметили, что все стены в комнате были увешаны распятиями всевозможных размеров: латунные, железные, деревянные, стальные кресты покрывали каждый сантиметр поверхности. Удивленные, мы проследовали за гробом до кладбища. Спустя три месяца по кварталу стали ходить странные слухи о том, что Чиро Стелла пришел забрать с собой «Тавутару»… что «Дурочка» умерла. Я и мои приятельницы прибежали к ней в дом и обнаружили ее мертвой на кровати. Я инстинктивно огляделась вокруг, и удивительным образом стены комнаты оказались абсолютно белыми, девственными, стерильными, без единого гвоздя или креста. У «Дурочки» в руках было зажато распятие из слоновой кости с надписью: «Чиро Стелла, жизнь моя». Мы были потрясены этой сценой, но потом, как это говорится? «Время проходит и все забывается». Прошло восемьдесят лет со смерти «Дурочки», и сегодня ночью она пришла навестить меня… и сказала:
Сузумелла, ты помнишь смерть Чиро Стелла? Ты помнишь, как умерла я? И ты помнишь, все вокруг, да и ты сама, сколько вопросов вы задавали из-за того распятия? Так вот! Прежде чем ты умрешь, я пришла развеять твои сомнения. Дело было так! Я безумно ревновала своего мужа, я была слишком страстной собственницей. Я просто не давала проходу бедняге и это при том, что он очень любил меня, но чем больше я смотрелась в зеркало, тем сильнее болезненная одержимость одолевала мой мозг. Я не могла спать, я терзала себя тысячью вопросов. Почему он со мной? Он такой красавец, а я просто уродина! И столько, столько сомнений, пока наконец в моей голове не разразилась настоящая война… я отравила его крысиным ядом… И тогда душа моя успокоилась. Я пребывала в умиротворении, вспоминая о прошедшей любви, и я была уверена, что он был только моим. Но однажды ночью, кошмарной ночью, во сне, я почувствовала волну ледяного воздуха на лице. Я открыла глаза и прямо перед собой увидела во всей красоте Чиро Стелла, одетого в белое. Я подумала: «Это мне снится!» Нет! Это был не сон, Чиро стоял передо мной! Он хотел забрать меня: «Я пришел, потому что не могу без тебя». Он взмахнул руками, и все кресты, что были на стенах, исчезли и комната стала белой, чистой. Потом он положил мне на грудь распятие с надписью «Чиро Стелла, жизнь моя», то самое, с которым я его похоронила. И в таком виде вы обнаружили меня на следующий день. Прошло восемьдесят лет, а я так больше никогда и не увидела Чиро. Но я увидела всех тех, у кого я украла кресты с гробов! Потому что все те распятия на стенах я сняла с гробов, и несчастные покойники до сих пор не могут обрести покой… Прощай, Сузумелла, я рассказала тебе все. Мы скоро увидимся.
— Окутанная странной дымкой «Дурочка Тавутара» исчезла… Предчувствия… Паккьяна, дурные предзнаменования.
Сузумелла рассказала мне всю историю, не принимая во внимание, что я маленькая трусливая собачка… Совершенно без моего ведома лужа лимонно-желтого цвета появилась подо мной. Я взглянула на Сузумеллу и увидела странную, печальную улыбку на ее лице. Я убежала к себе в комнату, гонимая страхом, пытаясь закрыться изнутри, но кто-то или что-то пыталось пробраться ко мне. Я дрожала и думала: «Я умираю… „Дурочка Тавутара“, „Сарачена“ и все призраки Сузумеллы пришли забрать меня, но что им надо от меня? Я всего лишь крошечный щеночек». И пока меня одолевали эти мысли, дверь распахнулась и я в ужасе закрыла глаза. Я не хотела ничего видеть, но до меня ясно донесся голос Пеппе.
— Алло? Это Пеппе, как это какой Пепппе? «Маппина»… не беспокойся, меня никто не слышит, я спрятался в комнате собаки… да! Я собираю сведения… очень скоро мы прижмем Дона Дженнаро Мизерикордия и всю его семейку… пока!
«Маппина» закончил разговаривать и, обращаясь ко мне, сказал:
— Я ненавижу Дона Дженнаро, ненавижу его и всю его семью. Я ненавижу даже их покойников. Они убили моего брата, они, трусливые подонки, убили его во сне, пока он спал. Я вступил в сговор с полицией, я донес, я дал показания, также, как и Аббатемаджо. И вот! Я отсидел двадцать лет.
«Маппина» открыл дверь и вышел. Я попыталась заснуть. Утром детский визг разбудил меня, я спустилась вниз и увидела все семейство Мизерикордия в сборе. Дон Дженнаро, одетый очень элегантно, будто для важного торжества, позвал всех детей.
— Ребята, сейчас придет синьора Феррари. Пожалуйста, не нойте, не жалуйтесь, ничего не говорите ей, а то будет хуже. Наташа, я очень прошу тебя…
«Фуникули-Фуникула» оборвала наставления отца. «Маппина» пошел открывать. Это была синьора Феррари. Она вошла и, не дожидаясь приглашения, села.
— Дон Дженнаро, я пришла к вам в последний раз, потому что мне нашли замену. Давайте говорить начистоту, — продолжала она, сменив тон, — вы оказали давление и думаете, что таким образом победили, потому что вы привыкли побеждать, — она встала и вручила листок бумаги главе семьи. — Внимательно прочитайте все, что здесь написано, здесь все мечты ваших детей. До свидания, точнее прощайте! И помните, вы считаете, что победили, но это не так.
Синьора Феррари покинула дом, вдогонку ей донеслось грубое «да пошла ты!» от Дона Дженнаро. Вполне довольный тем, что отделался от назойливой дамы, он позвал «Маппина».