Небелия
Шрифт:
– Я быстро, окунусь и обратно. А то ведь ты вряд ли за поплавком будешь следить.
Стависски усмехнулся. Робинсон растворился в тумане, и послышался глухой всплеск. Стависски поёрзал и прикрыл глаза.
***
– Космонавигатор Стависски!
– Командор Курт Ватергут был взбешён, и ему не удавалось не переходить на крик.
– Как вы допустили исчезновение Робинсона?! Вы же старший в группе! Сет ещё сосунок!
– Командор!
– Стависски пытался сохранить спокойствие, но у него это плохо получалось.
А ведь когда-то они были друзьями. Дружили ещё со школы и в Космонавигационной Академии учились вместе, и только после её окончания их пути разошлись. Карьера Курта быстро пошла в гору,
– Как вы могли разрешить Робинсону купаться в озере?!
– Оно же признано безопасным...
– В каких это инструкциях разрешено купаться в водоёмах на исследуемых планетах? Стависски, не усугубляйте своего положения!
– Курт!
– Молчать!!! Стависски, вы болван! Вы понимаете, что на вашей совести жизнь человека?!
Стависски похолодел.
– До конца экспедиции вы отстраняетесь от всех выездных исследований и будете находиться под круглосуточным наблюдением. При благоприятном возвращении на Землю решать вашу судьбу будет Независимая Комиссия по Внеземным Делам.
– Курт. Командор.
– Почти шёпотом ответил Стависски.
– Ты же знаешь, что я ни при чём. Это могло случиться с каждым.
– Могло с каждым, но случилось с тобой.
– Курт был непреклонен.
– Вас нужно провожать в свою каюту?
Стависски обречённо помотал головой.
– Надеюсь, понятно, что каюту вам покидать запрещено.
– Добавил Курт вслед Стависски.
Стависски лежал на койке и смотрел в потолок. Чёртов туман! Теперь Курт хочет всю ответственность за исчезновение Робинсона свалить на него. Неужели он до сих пор не понимает, что командор в любом случае в ответе за всех. И, как бы он ни хотел глубоко закопать Стависски, сам потянется за ним. А всему причиной тщеславие Ватергута. В детстве его всходы давали о себе знать, но мало кто на них обращал внимание. В настоящем же самолюбие Курта расцвело в огромное пышное дерево, однако, при его занимаемой должности оно было, как будто, к месту. Ну, да и ладно. Пусть не пугает своей Комиссией - для Курта она страшнее, но что же всё-таки стряслось на озере с Сетом? Стависски прикрыл глаза.
После того, как Робинсон плюхнулся в воду, Стависски его больше не видел. Сперва он не волновался, но по прошествии нескольких минут понял, произошло что-то неладное. Стависски нахлобучил очки на глаза, и границы видимого мира сразу же расширились, но из этого мира Робинсон уже исчез. Стависски без надежды на успех прокричал его имя, но звуки завязли в густом тумане. Сначала он решил, что Робинсон утонул, но озеро было мелким, и подобное вряд ли могло случиться. Стависски, естественно, всё равно залез в воду, не тратя время на раздевание, и обшарил всю прибрежную зону, рассматривая подводный мир прибором ночного видения, но никаких следов Робинсона не обнаружил. Когда прибыла спасательная команда, Стависски продрог до костей, а на удочку попалась большая рыба.
Стависски открыл глаза и помотал головой. Вот Робинсон и вляпался по уши в свои любимые тайны. Внутреннее чутьё подсказывало Стависски, что тот ещё жив, но это абсолютно ничего не меняло. В Космосе иногда смерть предпочтительнее тех состояний, в которых порой оказывались люди.
Командор ввёл на Небелии протокол для предположительно опасных планет, и космонавигаторы продолжали поиски Робинсона в лёгких скафандрах. За несколько дней они перешерстили каждый сантиметр озера и прилегающей территории. Робинсон как в воду канул. Курт свернул поиски и возобновил прерванные исследования Небелии. Только теперь они велись с крайней осторожностью. Космонавигаторы старались не терять друг друга из вида даже на минуту. Но, к счастью, больше никаких эксцессов не произошло.
Стависски изнывал от вынужденного безделья в своей каюте и с лёгкостью убедил себя в своей виновности. Если бы разрешили участвовать в поисках, то было бы не так паршиво. Хорошо хоть, Стависски не лишили доступа к общей информации, и он находился в курсе всех исследований, которые выкладывались в локальную сеть корабля. Стависски принялся изучать эти наблюдения и предварительные выводы научного сектора. Он, конечно, понимал, что его мозгов вряд ли хватит для какой-то удобоваримой рабочей гипотезы, раз уж высоколобые разводят руками, но нужно же было что-то делать. И Стависски принялся размышлять в меру своих скромных интеллектуальных способностей. Сначала Стависски (как, впрочем, и учёные) попытался выявить возможную причину исчезновения Робинсона. Озеро попадало в разряд главного подозреваемого. Но у него было железное алиби - его изучили подробно в разных условиях и до и после трагедии - и ничегошеньки мало-мальски тревожащего обнаружено не было. Ни воронок, ни омутов, ни подземных пещер, ни ядовитых источников, ни опасных для человека растений и животных, ни физических аномалий, в общем, действительно ничего подозрительного, в том числе, и в радиусе нескольких километров. Окружающий лес представлял собою скорее парк, и тоже не тянул на роль похитителя, а тем более, не дай Бог, убийцы. Существовала, конечно, гипотетическая возможность того, что нечто, неподвластное человеческому восприятию и познанию, внезапно появилось и, что-то сделав с Робинсоном, исчезло, или до сих пор находится там же, только человеческая наука пока не может его обнаружить. Но ценность этой теории, предложенной геологом миссии, равнялась нулю, так как ничего ровным счётом не объясняла и практического значения не имела. С тем же успехом можно было совсем ничего не предпринимать - ни искать космонавигатора, ни строить предположения. Собственно-то, на этом этапе рассуждений команда учёных и зашла в тупик. Как и Стависски. Но ему, в отличие от планетологов, заняться больше было нечем, посему он продолжил напрягать извилины. Что в первую очередь бросалось в глаза на Небелии? Конечно же, туман. Хотя он тоже был изучен подробно, и ничего в нём не обнаружено особенного - мелкие капельки воды, скопившиеся в воздухе. Вот только почему он покрывал всю планету круглый год круглые сутки? В этом-то и заключался главный вопрос. И как связать водяные пары с исчезновением Робинсона из озера? Правильно, никак. Но другого видимого источника всех проблем под рукой не находилось. Поэтому Стависски и решил без веских к тому оснований обвинить туман в преступлении и штудировать все существующие записи, надеясь выявить доказательства его вины.
Учёные давным-давно забросили попытки объяснить туманную аномалию Небелии, так как и без неё перерабатывали "тонны" байт собираемой первичной информации о планете. Углубляться в одну загадку не являлось первоочередной задачей ознакомительной экспедиции. Подробней ею займутся следующие исследователи Небелии. Систематизировав имеющуюся информацию о "небел", научный сектор продолжил заниматься другими особенностями планеты. У Стависски рябило в глазах от составленных диаграмм и графиков по туману, но он упрямо продолжал изучать данные. И через пару дней Стависски, наконец, обратил внимание на то, что сгущения тумана не поддаются никакой системе. Вернее, ещё планетологи заметили отсутствие закономерности в перемещении капелек воды внутри тумана и просто прекратили её искать, но Стависски обнаружил, что это было не совсем верно. Ведь закономерность эту никто не прослеживал в отрыве от метеорологических условий. Но, так как Стависски не обладал знаниями правил научного анализа, он искал причинно-следственную связь там, где её не могло быть. Что и помогло ему сделать вывод, который бы никогда не пришёл в голову рационально мыслящему учёному. А именно, туман практически всегда сгущался вокруг исследовательских отрядов космонавигаторов. (Он собирался сам по себе и в других местах, но рядом с людьми - с завидной постоянностью). Чего, естественно, нельзя было объяснить разумными причинами. И, что самое интересное, одно из наиболее плотных скоплений частиц тумана наблюдалось, угадайте, где и когда.
***
Вездеход Стависски уже больше часа пробирался сквозь туман на предельно возможной скорости в условиях максимальной нагрузки навигационной и оптической системы. Стависски даже не хотел думать, чем обернётся ему самовольный уход с корабля. А уж за несанкционированный вывод вездехода за пределы лагеря Курт Ватергут запросто линчует его, не дожидаясь возвращения на Землю. А в НКВД командор доложит о Стависски как о без вести пропавшем. Одним человеком больше, одним меньше - будет уже не принципиально. Покинуть свою каюту и вывести вездеход из наружного ангара оказалось пустяковым делом. Стависски никто не охранял - в конце концов, не преступник ведь, да и занят был весь личный состав экспедиции либо исследованиями, либо отдыхом между исследованиями - а командор отдельного приказа о нахождении Стависски под стражей не давал. Поэтому космонавигатор вышел из корабля прогулочным шагом, и никому из встречных, которых Стависски приветствовал коротким кивком головы, просто в голову не пришло, что тот всё ещё находится под "домашним арестом". В ангаре из трёх вездеходов присутствовал один, остальные же находились "в поле". Да и этот вернулся с одной из разведывательных бригад недавно, посему следующая партия отправится в экспедицию на нём не ранее чем часа через три. Так что хватятся Стависски не скоро.
Почему он не пошёл к командору со своими подозрениями? Почему он не проконсультировался предварительно с планетологами, ведь его суждение вполне могло быть ошибочным? Стависски не мог и не хотел отвечать себе на этот вопрос. Скорее всего, обида на Курта сыграла ведущую роль. Если Стависски окажется не прав - ничего страшного, хуже, чем ответственность за человеческую жизнь, уже не будет. А, если Стависски найдёт ответ и спасёт Робинсона от чего бы то ни было, это станет его личной заслугой безо всяких там высоколобых и зарвавшихся начальников. Ишь ты, мальчишку нашёл сидеть взаперти наказанным.