Небеса подождут
Шрифт:
– Нет. Я сказал ей: ты все равно сядешь, не за одно, так за другое. Она согласилась: тюрьма лучше, чем получить пулю в голову и гнить на дне реки. Я знаю, этот вопрос вкуса, я не стал с ней спорить. К тому же мне все равно, сообщила она тебе об этом или нет.
Джек уставился на маршала во все глаза. Его лицо было рядом – футах в двух.
– Ты думал, я тебя отпущу?
– Так она мне сказала.
– И как прикажешь поступить? Завязать мне глаза и считать до ста, а потом – кто не спрятался, я не виноват?
– Приятель, – голос Джека напряженно
– Скорее всего, ты получишь большой срок. Хейди тебе этого не передала?
– Она знает, как я отношусь к отсидке. Она предложила мне выбирать: или попытать счастья с Тедди, или сесть за решетку.
– Я не виноват, если она не объяснилась прямо.
– Помню, я еще спросил у нее: "А ему можно доверять?" – и позволил тебе меня провести! – Джек заерзал на сиденье. – Конечно, я сам во всем виноват, но ты заплатишь! Только ты не знаешь, когда это будет.
– Господи боже, – вздохнул Карл, – когда ты наконец повзрослеешь?
– Обещаю, – прошипел Джек, – я прикончу тебя, как только ты мне попадешься! И знаешь, почему? Когда я тебя прикончу, мне больше не придется слышать чушь собачью про то, что, если тебе придется вытащить пушку, ты будешь стрелять на поражение. Всякий раз, когда ты пристреливаешь очередного беднягу и в газете появляется твое фото, вспоминают и слова: "Если мне придется достать оружие..." Или ты говоришь "вытащить"? Я знаю, ты болтаешь одно и то же каждый раз. Какого черта вытаскивать пушку, если не собираешься убивать? Зачем ты вообще носишь пушку? Твои слова всегда казались мне бессмысленными. Зато у тебя есть хороший предлог, верно? Вот лежит труп – кто-то говорит: "Жаль, что он умер, но он сам виноват. Он заставил Карла вытащить пушку. Ну да, а вообще Карл и мухи не обидит. Отличный парень! И обожает персиковое мороженое в рожке".
Лули покосилась на Карла. Тот смотрел прямо перед собой.
Джек поднес руки к лицу:
– Теперь, когда я сыграл свою роль, надеюсь, ты снимешь с меня наручники.
– Если по дороге в Талсу ты произнесешь еще хоть слово, я свяжу тебе руки за спиной, а в рот суну кляп, – пообещал Карл.
16
"Небо над клубом "Лысая гора" было затянуто плотной пеленой облаков – серое, мрачное небо. День начался невыразительно, но ему суждено было закончиться кровавой резней с двенадцатью жертвами".
Боб Макмахон оторвал глаза от журнала:
– Смотри, какое начало!
Карл, сидевший напротив, спросил:
– Как он назвал репортаж?
– "Резня на Лысой горе".
– Интересно, – сказал Карл, – сколько надо убить, чтобы убийство назвали резней. Он вспомнил прошлое лето: пятерых служителей закона и беглого заключенного, которого поймали и везли назад, в Ливенуорт, расстреляли на выходе из Центрального вокзала. Убийство обозвали "Резней в Канзас-Сити".
– По-моему, Тони просто упивается такими словами, как "резня", – заметил Боб Макмахон. Он заложил нужную страницу пальцем. – Но пишет он забористо. Восемь страниц с фотографиями, почти все прошлых лет. Снимок Джека Белмонта на суде, где его обвиняли в уничтожении имущества. Снимок Нестора Лотта в военной форме, во время войны.
– Он там с медалью?
– Тони называет его "низкорослым мстителем с двумя пушками, который посвятил жизнь убийству нарушителей сухого закона". А тебе известно, что в его репортаже больше сведений, чем я сумел собрать из всех доступных нам источников? Тони Антонелли, благослови его Бог, не забыл ни об одной улике, он назвал подлинные имена, покопался в прошлом своих героев... Он заслуживает того, чтобы его наградили... посмертно.
Карл возразил:
– Зато он называет придорожный бордель "клубом "Лысая гора"! По-моему, Тони много чего приплел от себя. Там нигде нет вывески, и я не припомню, чтобы бордель именовали клубом.
– Он сказал, что так называл свое заведение Джек Белмонт.
– Впервые слышу.
– В другом месте он называет Нестора "бывшим сотрудником Бюро расследований, который оказался предателем". Хочешь послушать, как Тони описывает момент, когда ты застрелил Нестора?
– Как-нибудь в другой раз.
– Он пишет, что ты сказал Нестору: мол, если придется вынуть пушку, ты стреляешь на поражение.
– Боб, я ведь там был.
– Помнишь, я спрашивал, приготовил ли ты пушку заранее? И ты наконец сознался, что да. Тони утверждает, что задал тебе тот же вопрос, и ты крутил с ответом. Спросил, неужели, мол, он, Тони, думает, что ты лгал Нестору, когда сказал: "Если мне придется вытащить пушку..." и так далее, а на самом деле пушка была у тебя в руке.
– Я его дурачил.
– Хочешь узнать, что он написал? – Макмахон развернул журнал на нужной странице, заложенной пальцем, и хотел прочитать, но потом поднял голову и посмотрел на Карла. – Как получилось, что никого из хороших парней не застрелили?
– Там не было хороших парней.
– А Норм Дилуорт?
– Он только начинал исправляться.
– Ты по-прежнему считаешь, что его убил Белмонт?
– Не считаю, а знаю.
– Кстати, – вспомнил Макмахон. – Лестер Кроу подал в отставку.
– Жаль, – сказал Карл.
– Он считает, что мы несправедливо обошлись с Нестором Лоттом.
– Так ты прочтешь, что написал Тони?
Макмахон опустил голову и прочитал:
– "Нестор Лотт выхватил оба револьвера 45-го калибра, целя поверх капота в маршала Карла Уэбстера". – Макмахон снова поднял голову и посмотрел Карлу в глаза. – "Он целил прямо в сердце". Там еще одно слово в конце предложения, – добавил Макмахон. – "Бам!"
– Так и написал – "бам"? – улыбнулся Карл.