Небесное испытание
Шрифт:
– Будь ты проклята! – тяжело дыша, выдохнул Илуге. Его рука перестала быть такой заледенелой, как раньше, но теперь она словно не принадлежала ему.
– Живи теперь долго! – засмеялась кошка и исчезла.
Илуге посмотрел на свою руку с зажатыми в ней тремя волосами. Он чувствовал себя больным.
Внезапно железное небо Эрлика задрожало. Послышался долгий вдох, потом удар, похожий на удар молота по наковальне. Один из огромных железных гвоздей прямо над ним зашатался и вывалился, едва не пришибив его. В образовавшуюся дыру
Илуге и сам не понял, как он поднялся к нему. Он просто потянулся – всем телом, всем существом. Воздух вокруг него закрутился в воронку, и, будто плотный восходящий поток, втянул его наверх.
Наверху все было белым и голубым. Илуге стоял по колено в облачно-белом тумане, купаясь в солнечном свете. Радость – безграничная, слепящая радость охватила его. Он прошел подземелья Эрлика! Он получил все три волоса!
Словно в ответ, они сами соскользнули с его руки, свиваясь в тонкую черно-красно-белую нить. Илуге поудобнее перехватил это подобие уздечки и зашагал вперед.
Он нашел их по слуху: ржание небесных жеребцов, вольно мчащихся ему навстречу. Они неслись прямо на него – табун белоснежных, грациозных, полных силы коней. Раздувая мягкие розовые ноздри, грозно размахивая копытами, они вихрем проскочили мимо. Илуге умел обращаться с лошадьми, умел взлететь на неоседланного жеребца на полном скаку, но эти кони мчались мимо со скоростью, далеко превосходящей обычную.
И тут один из них затормозил, оставив своих сородичей. Повернулся, прянул ушами, будто к чему-то прислушиваясь. Повернул голову…
– Арго-ол! – закричал Илуге, бросаясь к нему и размахивая руками. Белая масть у него или черная, это был Аргол, он не сомневался в этом, как и в том, что все это происходит на самом деле. Это был его Аргол – живой и невредимый, настоящий!
Конь обернулся на звук и неторопливо потрусил к Илуге, изящно изогнув шею. Илуге бросился было к нему, чтобы обнять его, но вспомнил слова Эмет и на всякий случай спрятал за спину левую руку, прижался к теплой морде правой.
– Пойдем со мной, мальчик! – уговаривал он коня, остро ощущая, как, должно быть, хорошо и вольготно Арголу здесь, на Полях Аргуна. – Пойдем домой! Я больше никогда не покину тебя, обещаю!
Конь ткнулся ему в плечо, переступил передними ногами: садись, мол. Илуге одним махом взлетел ему на спину и они прыгнули, проваливаясь сквозь облака к стремительно приближавшейся земле…
…Илуге открыл глаза. Встал, покачнулся. Ему показалось, что он находится в шаманской юрте совершенно один. Все вокруг заливал белый слепящий свет.
«Аргол», – подумал Илуге и медленно двинулся туда, где, как ему помнилось, находился выход.
Щуря слезящиеся от яркого света глаза, он глядел на долину, на круг людей, которые что-то кричали, подбрасывая в воздух шапки. Рядом с юртой, косясь на них фиолетовым глазом, стоял его Аргол – белоснежную гриву лениво шевелил легкий ветерок, розовые ноздри выдыхали в воздух облачка
– Аргол, – счастливо сказал Илуге, протянул к коню правую руку и прижался к нему. Ему все еще не верилось, что все это – не странный, удивительный, прекрасный сон.
– Илуге-е-е! – Из толпы вырвалась Нарьяна – легкая, гибкая, с сияющими глазами. Подбежала, улыбнулась сквозь слезы: – Я верила в тебя. Верила! Как ты? – и прижалась к его плечу.
Левому. Запоздало развернувшись, отпустив коня, он успел только подхватить ее. За спиной, или ему показалось, раздался хрустальный смешок. А на лице Нарьяны распускалась, остывая, пронзительная нечеловеческая улыбка, широко раскрытые глаза смотрели в безоблачное небо, голова запрокинулась…
Илуге упал на колени рядом с девушкой, что-то неверяще бормоча. По щекам потекли обжигающие слезы.
Воины, увидев, что происходит что-то неладное, притихли, пока не воцарилась полная тишина. И в этой тишине они услышали, как Илуге, захлебываясь слезами, кричит:
– Будь ты проклята!
Десять шаманов сидели в первом круге, ближе к огню. Одиннадцать вождей – во втором. Заарин Боо стоял в центре, лицо его было мрачным, как и лица остальных. После долгого молчания шаман неохотно заговорил:
– Тэнгэрин Утха закончено. Четверо испытуемых прошли под небом Эрлика и вернулись ни с чем. Еще двое заблудились в тумане, что окутывает Реку Слез, и я не знаю, сможем ли мы их отыскать. Трое вернулись с одним черным волосом, не будучи в состоянии пройти дальше. Еще двое умерли, приняв поцелуй Исмет Тишайшей. И только один из них выполнил все до конца. Небо избрало его.
– Кто даст мне гарантии, что, когда я отдам под его начало своих воинов охранять перевалы, на нас не нападут с тыла? – спросил вождь баяутов, Зелиху. – Избранник Неба – одно, а безопасность племени – другое. И потом, он из ургашей.
– Да, из ургашей, – поддержал баяута Сагаат. – А ургаши все колдуны. Он мог воспользоваться своим колдовством, чтобы выполнить Утха. Все видели, как он убил девку своим прикосновением! Это несправедливо!
– Никто не может воспользоваться колдовством, чтобы выполнить Утха, – сурово сказал Заарин Боо.
– Он слишком молод, – выкрикнул со своего места вождь ойратов – Кто поручится за него? Кто пойдет за ним?
Снова молчание – долгое, беспощадное, густое.
– Я, – наконец сказал Чиркен.
– Он отказался от ханства в твою пользу, – недоверчиво пожал плечами вождь ичелугов Кавдо. – Ты пытаешься отдать долг. Благородно, но неубедительно.
– Нет. – Чиркен тяжело, совсем по-дедовски, глянул исподлобья. – Я – хан. В первую очередь я думаю о том, что мое решение принесет племени.
– Кто еще согласен отдать своих воинов ургашу? – спросил Саагат.
– Я, – сказал Эрулен. На этом совете он присутствовал вместо своего брата, который неожиданно и некстати в эту зиму заболел.