Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)
Шрифт:
Глава 2
Александру было семь лет: возраст, в котором мальчики уходят из-под опеки женщин. Пришло время сделать из него грека.
Царь Филипп снова вел войну на северо-востоке побережья Халкидики, укрепляя границы своих земель, что подразумевало их расширение. Его семейная жизнь не стала спокойнее. Иногда Филиппу казалось, что в браке он соединился не с женой, а с великим и опасным врагом, которого нельзя было вызвать на бой и чьи шпионы были повсюду. Из прелестной девушки Олимпиада выросла в женщину поразительной красоты, но страсть в Филиппе пробуждала не красота, а молодость – будь то молодость девушек или юношей. Сначала юноши удовлетворяли его желания, потом, по заведенному обычаю, он взял юную наложницу благородного происхождения, дав ей
С войной в Халкидике нельзя было тянуть, не следовало откладывать и заботы о воспитании сына. Не слишком рослый для своих лет, он был необычайно развит во всем остальном. Хелланика выучила Александра буквам и счету; музыкальный слух мальчика был непогрешим, а высокий голос верен. Солдаты из караульной и даже из казарм, к которым удирал Александр, научили его своему простонародному диалекту – и можно было только гадать, чему еще. И лучше вообще не думать, что Александр перенял от своей матери.
Отправляясь на войну, цари Македонии выработали привычку защищать свой тыл. На западе иллирийцы были усмирены еще в первые годы царствования Филиппа. В этот раз предстояло заняться востоком. И оставалась, наконец, вечная угроза племенных государств: домашние заговоры и междоусобицы. Если, перед тем как выступить в поход, Филипп заберет мальчика у Олимпиады и приставит к нему наставника из числа собственных людей, то все решится само собой. Филипп гордился своими дипломатическими способностями, он умел-таки обходить острые углы. Царь отложил решение проблемы до утра и, проснувшись, вспомнил о Леониде.
Это был дядя Олимпиады, но подлинный эллин, даже больше, чем сам Филипп. Влюбленным в идеальный образ Греции юношей он отправился на юг, в Афины. Там он приобрел безупречный аттический выговор, изучал риторику и композицию и имел возможность достаточно долго сравнивать учения различных философских школ, чтобы прийти к выводу: все они только и умеют, что оспаривать мудрость традиций и суждения здравого смысла. Он, что было естественно для человека его рождения, завел знакомства среди аристократов, наследственной олигархии, которые жили с оглядкой на добрые старые времена, порицали свою эпоху и, подобно своим предкам перед Великой войной [23] , восхищались обычаями Спарты. В свое время и Леонид отправился ознакомиться с ними.
23
Великая война – имеется в виду Пелопоннесская война 431–401 гг. до н. э. Охватывала весь греческий мир.
Привыкнув уже к изысканным развлечениям Афин, драматическим действам, музыкальным состязаниям, посвященным богам шествиям, которые превращались в пышные представления, и к ужинам с их утонченными развлечениями, к начитанным острословам, помнящим множество стихотворных строк, Леонид нашел Лакедемон гнетуще провинциальным. Владыка Эпира, чувствующий глубинную связь с подвластной ему землей, он счел предосудительным расовое превосходство спартанцев над илотами, а грубое обращение спартанцев друг с другом и с ним самим неприятно поразило его. И здесь тоже, как и в Афинах, дни величия миновали. Подобно одряхлевшему псу, который, получив трепку от более молодой собаки, еще скалит зубы, но держится на почтительном расстоянии, Спарта уже не была прежней с тех пор, как фиванцы подошли к ее укреплениям. Меновая торговля отошла в прошлое; деньги проникли в страну. Здесь им служили так же, как и повсюду; богатые прибирали к своим рукам обширные земли, бедные больше не могли вносить свою долю в общие столы и скатывались до открытых приживалов, вместе с гордостью утратив и отвагу. Только в одном Леонид нашел спартанцев верными великому прошлому. Они по-прежнему в строжайшей дисциплине воспитывали мальчиков – храбрых, неизбалованных и почтительных, которые исполняли сказанное сразу же и без вопросов, вставали, когда входили старшие, и никогда не заговаривали первыми. «Аттическая культура и спартанское воспитание, – думал Леонид на пути домой. – Соедини их в податливом детском сознании – и получишь совершенного человека».
Леонид вернулся в Эпир; его влияние, обусловленное высоким положением, после путешествия только возросло. С его взглядами продолжали считаться даже после того, как они устарели. Царь Филипп, имевший агентов во всех греческих городах, тоже обладал обширными знаниями. Тем не менее после беседы с Леонидом его собственный греческий показался ему скорее беотийским. А вместе с аттической речью прижились и аттические афоризмы: «Ничего в избытке», «Хорошее начало – половина дела» и «Слава женщины в том, что о ней не говорят ни хорошо, ни дурно».
Компромисс казался идеальным. Семейству Олимпиады было оказано уважение. Леонид с его страстью к благопристойности не позволил бы царице выходить за пределы приличествующих ей занятий и взял бы на себя обязанности хозяина дома. Олимпиада быстро обнаружила бы, что лезть не в свое дело при нем еще труднее, чем при Филиппе. При посредничестве своих друзей с юга Леонид мог бы нанять всех необходимых учителей, искать которых у самого царя не было времени, и притом удостовериться в их благонадежности и порядочности. Состоялся обмен письмами. Филипп отбыл успокоенный, распорядившись встретить Леонида со всей торжественностью.
В день ожидаемого прибытия Леонида Хелланика приготовила лучшую одежду Александра и прислала своего раба наполнить ванну. Пока она мыла царевича, вошла Клеопатра – приземистая толстушка, рыжеволосая, как мать Олимпиада, коренастая и крепкая, как Филипп. Она ела слишком много, чтобы скрасить свою печаль. Она знала, что мать любит Александра больше, чем ее, и любит иначе.
– Теперь ты ученик, – сказала Клеопатра. – Больше ты не сможешь заходить в женские покои.
Александр часто утешал сестру, развлекал или дарил разные вещицы. Когда Клеопатра начинала кичиться перед ним своей принадлежностью к женскому роду, он ее ненавидел.
– Я войду когда захочу. Кто, по-твоему, остановит меня?
– Твой учитель.
Клеопатра принялась распевать фразу на все лады, подпрыгивая на месте. Выскочив из ванны и забрызгав весь пол, Александр швырнул девочку в воду. Прямо в одежде Хелланика перекинула мокрого мальчишку через колено и отшлепала сандалией. Дразнившая брата Клеопатра была наказана следом и вытолкана за дверь.
Александр не плакал. Он хорошо знал, почему во дворце появился Леонид. Не было необходимости объяснять ему, что в случае неповиновения Александра этому человеку его мать потерпит поражение в собственной войне. А в следующий раз грянет сражение за него. Он весь был покрыт рубцами, там, глубоко внутри, – следами подобных битв. Когда угрожала очередная, шрамы ныли, как старые раны перед дождем.
Хелланика расчесала спутанные волосы Александра. Было больно, но он только сильнее стиснул зубы. Александр легко плакал, слушая старые военные песни, в которых названые братья умирали вместе под стихающую мелодию флейты. Он прорыдал полдня, когда его собака заболела и умерла. Мальчик уже знал, что значит скорбеть о павших, он выплакал всю душу по Эгису. Но плакать из-за собственных ран значило лишиться покровительства Геракла. Это уже давно стало частью их тайного соглашения.
Вымытый, причесанный и разодетый, Александр был вызван в зал Персея. Олимпиада и гость сидели в почетных креслах. Мальчик ожидал встретить престарелого ученого. Но увидел щеголеватого мужчину лет сорока, с прямой осанкой и едва заметной сединой в черной бороде. Леонид осматривался, словно полководец, который, даже не занимаясь делами, ни на минуту не забывает о своей роли. Мальчик довольно много знал об уловках военачальников, главным образом от солдат. Друзья хранили его секреты, а он – их.