Небесный король: Эфирный оборотень

Живой Алексей Я.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Рассел, — Кто, интересно, служит в русской армии — тюлени и белые медведи? Это уже слишком. Не могли же они и в самом деле посадить за посты животных? А, судя по мыслеформам, никого кроме дичи там не имеется.

Рассел покосился на цветовую шкалу приборов, индицирующих цвет мыслей и определявших их принадлежность к той или иной группе людей. Прибор весело перемигивался с Расселом яркими вспышками всех возможных оттенков, напоминая ему то ли новогоднюю гирлянду, то ли северное сияние.

— Что за черт. — снова выругался Рассел.

В этот момент на связь вышли командиры ведомых бомбардировщиков.

— Шеф, — в один голос твердили офицеры, — По показаниям приборов мы уже находимся почти прямо над русской территорией. Но генераторы показывают передачу «В мире животных» или «Одиссею команды Кусто». Что нам делать?

Немного подумав, Рассел рассудил так:

— Будем бомбить по приборам. Запись поведения генераторов расшифруют потом аналитики штаба. Мы имеем на борту самонаводящиеся на мыслеформы противника ракеты. Понадеемся на них. Открыть огонь.

Звено бомбардировщиков почти одновременно выстрелило шестнадцатью баллистическими ракетами класса «воздух-земля». Шестнадцать огненных хвостов сорвались из под крыльев воздушных американских ракетоносцев и устремились к самой северной оконечности полуострова Таймыр. Поначалу их полет продолжался нормально, прямо к цели, но затем наступил хаос. Ракеты, словно по команде «все вдруг», разлетелись в разные стороны. Добрая половина ушла глубоко в пустынные тундры полуострова, превратив достигнутые места в лунную поверхность с зияющими кратерами. Четыре ракеты какое-то время носились одна за другой, а затем взорвались далеко от цели. Еще три моментально устремились в воду, словно атакуя спрятавшиеся подо льдом вражеские подводные лодки. А последняя ракета вместо прямого курса на цель устремилась в верхние слои атмосферы и взорвалась при вылете в открытый космос. Рассел в бешенстве сорвал с себя гермошлем, обливаясь холодным потом — никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким полным идиотом. Отдышавшись, словно его преследовал голодный тигр, Рассел включил передатчик и скомандовать экипажам:

— Отбой атаки. Идем домой.

Глава 10. Черный полковник

Генерал Тарасенко повернул голову в сторону сидевшего в самом дальнем углу кабинета невысокого человека в форме полковника. Молчавший до сей поры брюнет, с невыразительными чертами лица и прозрачными глазами, встал и медленно подошел к карте. Звали его Герман Бергмозер. Полковник руководил недавно созданным при штабе округа центром парапсихологических исследований в военных целях. Более конкретно о том, чем занимались его люди, не знал даже генерал Тарасенко. По данным генерала тайные агенты Бергмозера под видом обычных лейтенантов, капитанов, а иногда и рядовых, находились практически на всех точках войск, относившихся к епархии радиоразведки. С ведома правительства они вели негласный надзор за состоянием дел и отбирали кандидатов в новые элитные части, судя по всему, не имеющие к радиоразведке прямого отношения. Когда Бергмозер подошел к карте, в обширном кабинете смолкли все разговоры, казалось, офицеры перестали дышать, и в возникшей тишине стало слышно как растут цветы на подоконнике.

… Когда в далекой уральской деревушке Берестово на свет родился маленький мальчик Герман Бергмозер, радиоразведки не было и в помине, а отечественная и мировая парапсихология находилась еще на уровне средневековых представлений. Только-только начиналась эпоха радио. Новорожденный уже с младенчества проявил странные способности — когда бабка-повитуха попыталась его перекрестить крестным знамением, неведомая сила подхватила ее и вышвырнула во двор. По какой-то роковой случайности бабка угодила прямо головой в колодец и захлебнулась. Соседи сочли это несчастным случаем, поскольку за повитухой Пелагеей значилось неумеренное потребление спиртного по праздникам и даже в будние дни. Посудачив немного решили, что она сама свалилась в колодец. Ее похоронили скромно, по деревенскому обычаю, и забыли о случившемся. Спустя десять лет малолетний Герман, названный так своими учеными родителями в честь уездного врача Германа Петровича Колюева, вылечившего его мать от лихорадки, расшумелся на игрище со своими дружками и случайно толкнул проходившего мимо старца Викентия из местной церкви. Однако, когда старец Викентий попытался приструнить расшалившегося без меры мальца, тот, вместо извинения, послал старика подальше и еще погрозил кулаком, мол «Ходят тут всякие хрычи, играть мешают». Старец, обомлев от услышанного, чуть было не проклял мальца на веки вечные, да пожалел и не стал. Вернувшись домой, почтенный старец вдруг почувствовал резкую боль в сердце, горле и ногах, заставившую его слечь в постель. К вечеру у него пошла кровь горлом, а сердце остановилось. Поскольку никто кроме дружек Германа не слышал его перепалки со старцем, то и со смертью последнего никто малолетнего мальца связывать не стал. Между тем, с течением времени за отдаленной уральской деревушкой Берестово стала закрепляться дурная слава. Если какой-нибудь купец ехал через деревню на ярмарку, его обязательно грабили. Если в деревню приезжали гости к своим родственникам, после возвращения домой все тяжело заболевали, а иногда даже умирали. Если кто из мужиков в соседней деревне брал себе в жены девку из Берестова, то она рожала ему только мертвых детей. Произраставшие в окрестных лесах грибы и ягоды в пищу были абсолютно не потребны, а сваренный из них самогон использовали для потравы ядовитых змей, в изобилии водившихся в окрестных болотах. Когда Бергмозеру исполнилось пятнадцать лет, отец повел его на крестный ход. Там, увидев животворящую икону, мальцу сделалось худо, но вскоре он пришел в себя, а в небе над церковью началась страшная круговерть. Поднялся ветер. Возникла огромная воздушная воронка, засосавшая в себя всю окрестную живность и посевы. Люди едва успели разбежаться, а церковь рухнула. В конце концов все жители деревни померли от неясных болезней или подались в болота, и никто более о них не слышал с тех пор. Чудом уцелел только сам Герман. Его взяла к себе на воспитание тетка из далекого Борисоглебска. В этом городишке Герман провел три года. К тому времени большевики уже бродили по стране, создавая в ней брожение умов, и ум Бергмозера, оказавшийся на редкость прозорливым, быстро сообразил где его место. В свои восемнадцать лет он вступил в Красную армию и стал громить белых по всем фронтам. Через полгода он уже командовал эскадроном. Лихим кавалерийским наскоком врубался Бергмозер со своими молодцами в самую гущу схватки, где бы она не проходила. Мотало его по всем фронтам: от западного до уральского. Удалось схлестнуться даже с колчаковскими частями в родной Сибири. Там бравый комиссар Бергмозер сам расстреливал пленных белых офицеров, а иногда и пытал собственноручно особенно молчаливых и неподатливых на раскрытие военных тайн. В душе он люто ненавидел белогвардейцев только за то, что они пели «Боже, царя храни», а не «Интернационал» — великий гимн разрушения мира. При звуках этой песни Бергмозер плакал, сняв свою кожаную кепку. А поплакав, снова пытал и убивал белогвардейцев, ни за что на свете не хотевших принять власть пролетариата как законную. Периодически в нем просыпались детские воспоминания и желания. Однажды он устроил переправлявшимся вброд через мелководную речушку колчаковским конникам настоящую морскую бурю. Вода, доходившая лошадям до колен, за мгновение поднялась так, что им пришлось плыть изо всех сил, а затем закрутилась в водоворотах, поглотивших большую часть всадников. Остальных накрыло гигантской двадцатиметровой волной. Те немногие, кто добрался до берега, сошли с ума от увиденного и разбежались по лесам, пугая зверей своим диким криком. Уцелел лишь один единственный есаул Васько Лавренец, но, добравшись до своих, он был моментально помещен в походную лечебницу для душевнобольных, а затем тайно расстрелян ввиду полного помешательства и быстрого наступлении красных. О наступавшем на Колчака корпусе Германа Бергмозера, лихо получавшего воинские звания от вождей пролетариата, прослышал сам золотопогонный адмирал. Он заслал в место расположения Бергмозера отряд наемных убийц с целью обезглавить бравого комиссара или, в крайнем случае, застрелить. Колчаковцам не удалось ни то, ни другое. Адмирал решил, что его предали. Как только убийцы под видом небольшого отряда партизан-красноармейцев появились в расположении штаба Бергмозера и беспрепятственно приблизились к комиссару на расстояние выстрела в упор, якобы с целью просить о принятии в краснознаменный корпус, откуда ни возьмись у штаба появилась рота казаков и разом всех повязала. Бергмозер, даже не взглянув на пленных, приказал казакам устроить развлечение со скачками и маханием шашкой, а вместо тыкв, которые полагалось рубить, обязал использовать головы пленных. Услыхав о такой жестокости, пленные запросили хотя бы расстрела, но узрев прозрачные глаза Бергмозера, смирились с судьбой и оплакали свою долю. Командиру отряда Бергмозер лично отрезал уши и скормил собакам.

Шло время, наступление продолжалось. Колчак пытался провести через Сибирь поезд с золотым запасом России, с тем, чтобы спрятать его от коммунистов. Японцы и англичане, естественно не из любви к царской России, ему помогали. Но на беду Колчака в этом мире ему повстречался Герман Бергмозер, а это означало только один исход разыгравшейся трагедии. По странному стечению обстоятельств лишь Бергмозер помнил о том, что через Енисей существовал только один единственный железнодорожный мост, соединявший два куска Транссибирской магистрали. Для гигантского количества солдат японской, английской и колчаковской армий, скопившихся на левом берегу Енисея, существовал только один единственный исход — через этот мост. Японцы и англичане конечно гады и проклятые империалисты, но не они в конечном итоге нужны были Бергмозеру. Ему нужен был даже не Колчак, ему нужен был золотой поезд. Одним мощным ударом собранной в кулак конницы, с предварительной артподготовкой, красные части Бергмозера сломили и уничтожили противостоящие им на этом участке фронта хваленые каппелевские батальоны, входившие в армию адмирала, и так лихо изображавшиеся потом в знаменитом фильме «Василий Иванович Чапаев». Каппелевцы умирали не сдаваясь, но толку от этого было мало. Через два дня ожесточенных боев первые красные эскадроны вышли к мосту через Енисей, отрезав воинствующей Антанте путь к отступлению. Японцы, англичане и Колчаковцы оказались запертыми, словно в мышеловке. Под угрозой взрыва моста Бергмозер провел краткие переговоры с иностранными командующими, и те, естественно, предпочли мирно вернуться домой, сдав большевикам Колчака и поезд с золотым запасом. На том и порешили. Бергмозер пропустил во Владивосток эшелоны с англичанами и японцами, слегка их разоружив, а сам захватил золотой поезд без единого выстрела — интернациональную охрану просто и быстро заменили идейными красноармейцами. Адмирал Колчак был предан своими офицерами, попал в плен и был тайно удушен лично Бергмозером, когда возникла угроза нового наступления недобитых каппелевских офицерских частей, жаждавших освобождения своего адмирала.

После триумфа на фронтах гражданской войны героический красный маршал кавалерии Герман Бергмозер, никогда в своей наполненной приключениями жизни не болевший никакими хворями, неожиданно умер по пути следования на собственном поезде из Киева в Харьков. Ехавшие с ним в одном командирском вагоне военные врачи констатировали быструю смерть от вируса испанского гриппа. Кончина маршала потрясла всех честных людей. Похороны устроили по всем правилам: в Москве, на Красной площади, с траурным шествием кавалерийских эскадронов и всенародным изъявлением скорби. Урну с прахом безвременно почившего красного маршала замуровали в кремлевской крепостной стене, где она и находится по сей день. Спустя короткое время все забыли о нем, увлеченные строительством новой светлой жизни. Между тем, не прошло двух десятков лет, как грянула новая война. Гитлер вероломно напал на Советский Союз. Уже танки Манштейна и Гудариана кромсали своими гусеницами священную землю великороссов. Корабли и подлодки адмирала Деница вовсю топили мирные транспорты русских, а заодно и всех остальных. Страна горела и умирала. И в это время в руки русских контрразведчиков попали документы офицера СС, коменданта Бухенвальда, полковника фашистских войск Германа Бергмозера. Удивленные военные чекисты, проводившие расследование, сопоставили удостоверение с имевшимися фотокарточками красного маршала и разом поседели. На фотографиях был изображен один и тот же человек, причем, судя по датам, этот человек жил и действовал одновременно в России и Германии. По приказу сверху чекистов расстреляли, а дело закрыли, объявив о непорочности красного маршала, благо фашистский Бергмозер был также мертв.

Третий Бергмозер родился в Москве 1955 году. В честь великого красного маршала и десятилетия победы над немцами родители нарекли его Германом. Мальчик поступил в военное училище и служил верой и правдой своей стране до самой перестройки. А после нее стал служить еще усерднее. Еще с рождения за ним стали замечать странные способности. Малыш мог видеть сквозь стены, передвигать взглядом и поджигать предметы, что он не раз проделывал с пролетавшими мимо голубями, а также читать мысли окружающих. Однажды он взглядом убил собаку. За одаренным мальчиком внимательно и негласно наблюдали умные военные люди и вскоре все это нашло применение в новом центре парапсихологических исследований, созданным при контрразведке. Для прикрытия уже давно получивший генеральские погоны Бергмозер для всех остальных оставался полковником, принадлежащим епархии внешней и радиоразведки, невесть почему не продвигавшимся по служебной лестнице. Об истинных целях и задачах центра знал только серый кардинал Верстышев, да сам Герман. Для отвода глаз, среди военной элиты распустили слухи о присутствии людей Бергмозера на всех точках радиоразведки, так что полковника тайно ненавидели и боялись почти все высшие офицеры, вплоть до отдельных генералов. Люди полковника из центра регулярно проводили специальные парапсихологические тестирования руководителей всех штабов радиоразведки на предмет выявления среди них вражеских шпионов. Подопечных Бергмозера боялись как огня, потому что от них веяло средневековой чертовщиной, чем-то запредельным для понимания недалеких умов нынешних руководителей военных ведомств России, привыкших разделываться с соперниками любыми методами, но методы Бергмозера были им неведомы, а потому в высшей степени подозрительны. Его не раз пытались свалить, но полковник пользовался мощной поддержкой высокопоставленных фигур в правительстве страны, непонятно почему крепко в нем заинтересованных. Кроме того, попытки подставить Бергмозера обходились себе дороже. Среди генералитета ползли самые невероятные слухи о черном полковнике. Якобы он был сатанистом или некрофилом, а может и тем и другим одновременно. Попытавшийся его подсидеть генерал Студеный спустя две недели после очередной провокации сошел с ума и в припадке бешенства покончил жизнь самоубийством, полоснув себя по шее опасной бритвой. Видевшие его в последние дни перед смертью утверждали, что Студеный постоянно рассказывал о черных тенях, ежедневно являвшихся ему во сне и закапывавших его живым в могилу несколько ночей подряд. Как бы там ни было, реальной силы Бергмозера не знал никто, и это делало его ещё более могущественным.

Центр Бергмозера вел невидимую войну не на жизнь, а на смерть со многими разведками иностранных держав, что значительно добавляло веса полковнику, который при желании как пешками мог управлять многими генералами. Герман многое знал, но мало говорил. По дороге из своего центра, располагавшегося под Москвой, в обитель генерала Тарасенко, находившуюся в центре столицы неподалеку от Кремля, Бергмозер уже знал зачем приглашен на внеплановое совещание. Знал он также, чего хочет от него генерал Тарасенко. Шестисотый «Мерседес» несся вперед, быстро пожирая километры и едва подрагивая на российских ухабах, а Герман размышлял о том, что ему стоит рассказать тупоголовым воякам, а что — нет. Благодаря прекрасно налаженной агентурной сети нетрадиционного профиля начальник центра был прекрасно осведомлен о возмущениях международного эфира в последнее время. Возмущения эти лавинообразно нарастали с каждым днем, не давая покоя американской авиации, путая НАТОвским генералам все карты. В Вашингтоне понятия не имели с чем столкнулись, и большинство сенаторов, которых подкармливал Пентагон, пребывали в полной растерянности, прикусив до поры языки. ЦРУ, конечно, не стояло на месте, а лезло из кожи вон, рассылая сотни новых агентов по всему миру, пытаясь выяснить происхождение непонятного эфирного феномена. Однако, все усилия разведчиков были тщетны — эфирный дух не имел ни точного адреса, ни телефона, ни номера электронной почты. Его как бы и не существовало в природе. Тем не менее, на чисто атмосферные явления все эти небесные перевертышы никак не походили, это было Герману ясно как день. Да, в них не было никакой логики. Да, в них не чувствовалось никакого расчета. Будь это иначе, будь это проявление чьего-то военного умысла, самолеты противника рушились бы на землю, как паровозы немцев под откос в 1943, но они не рушились. Они просто возвращались на базы. В худшем случае получали поломку приборов или бомбили какой-нибудь отдаленный и свободный от людей радиолокационный центр стратегического назначения. На тайную деятельность террористов это тоже никак не походило. Террористы в наше время нужны только для того, чтобы с их помощью давить на неугодные, слишком свободомыслящие политические режимы или зарабатывать деньги на тайные операции различных спецслужб. Но дразнить Соединенные Штаты было бы безумием. Никто из существующих известных Бергмозеру террористических группировок, а он знал все, не осмелится бы так нагло выступать против могущественнейшей, распространившей свое влияние практически на все сферы жизни, от еды до наркотиков и порнографии, державы. От США зависел почти весь мир и они этим, естественно, вовсю пользовались. Просто не уважать их было опасно и чревато большими неприятностями, а уж так нагло наезжать, как это делал эфирный дух, да еще на самую защищенную контору в мире — вообще сумасшествие. Или безграничная уверенность в своих силах. Сам по себе тот факт, что оборотень не обращал никакого внимания на самолеты ВВС России, был очень познавательным. Бергмозер долго размышлял именно над этим. Почему? Почему мировые воздушные просторы бороздят тысячи истребителей и бомбардировщиков десятков не очень миролюбивых стран, а периодическим атакам подвергаются только самолеты НАТО? Как ни крути, получалось, что эфирный дух не ровно дышит к русским. А американцев абсолютно не уважает, да еще издевается над ними, словно над безмозглыми тупицами, не заслуживающими никакого уважения. Между тем, у Бергмозера создавалось ощущение, что дух не «работает» на полную мощность. Он только иногда дает американцам щелчка по носу и, вдоволь напроказничав, растворяется в бескрайних небесных просторах. А может не небесных? А может не растворяется? Версию о внеземном происхождении эфирного оборотня Герман отбросил сразу. Для этого инопланетяне должны были быть в душе как минимум коммунистами или поборниками антитрестовских и антимонопольных законов. Вряд ли можно было ожидать такой прозорливости от зеленоголовых и трехглазых существ с антеннами на голове, облюбовавших неведомые просторы галактики. Все упиралось в лояльное отношение небесного оборотня к России. Откуда такая избирательная любовь? А может быть этот дух сам был русского происхождения? Как ни казалась такая гипотеза надуманной и шаткой, недавний тайный налет стратегических бомбардировщиков США на точку радиоразведки на Диксоне работал как раз на нее. Бергмозер прекрасно знал об американской программе «Мыслитель». Здесь США опередили русских на один шаг. Но опять-таки факты не клеились в общую картину неосознанных действий стихии: тайные ракетные удары на Кубе и в Корее прошли как по маслу, а налет на Россию закончился полным провалом. Почему, черт побери?

Оснащенные генераторами частоты мыслей военные американские самолеты действительно представляли большую опасность, и были абсолютно невидимы. Но там, где есть абсолютное, где-то совсем рядом бродит и относительное. Самолеты с генераторами не видел никто, корме Бергмозера. Он следил за всеми полетами спецавиации и знал обо всех ее передвижениях. Он ее чувствовал. Его центр вел разработки аналогичные американским, но не успел их завершить до запуска в действие программы «Мыслитель». Это было не так страшно — через некоторое время разработки завершатся, и Россия получит качественное противоядие. Но гораздо больше Германа радовало совсем другое направление разработок собственного центра, находившееся у американцев в зачаточном состоянии. Вот для этой программы эфирный дух пригодился бы как нельзя более кстати. Однако, вычислить его даже с помощью неординарных методов было практически невозможно. Воины Бергмозера неусыпно следили за всеми нестандартными возмущениями эфира. Он сам постоянно находился в десяти телах, пребывая в переходном состоянии между временем и грядущим пространством, но с тех пор, как появился этот неизвестный эфирный дух, даже он — черный маг не мог чувствовать себя полновластным хозяином астральных территорий. В тоннелях смерти Бергмозер властвовал безраздельно, но он хотел достичь того же и здесь, среди людей. Эфирный оборотень был ему помехой. А препятствия Бергмозер привык устранять.