Небесный король
Шрифт:
Кода раненого увели, и Антон остался в комнате один, то услышал звон бокалов из соседнего помещения. «Значит, точно посольство, удовлетворенно подумал журналист, можно спать спокойно. Сюда никто не сунется». И, незаметно для себя, провалился в глубокий сон.
Проснулся он от толчка в плечо. Это был Голуаз.
– Эй, Тоха, вставай. Иди, перекуси и собирайся.
– Куда?
– не понимая о чем речь, уточнил Гризов.
– Домой. Старшой расскажет.
Гризов поднялся, взял футляр с камерой, и пошел за широкоплечим Голуазом на второй этаж. Там, в маленькой столовой, уже расположились все бойцы отряда особого
– Садись, коллега, перекуси на дорожку, - предложил ему Костян, указав на свободную тарелку, - а то на обратном пути лететь тебе долго, а бизнескласс не предусмотрен. Точнее вообще никакой класс не предусмотрен. Багажу не полагается.
– Это как, багажу?
– удивился и слегка обиделся Антон, - вы, что в ящике меня будете из страны вывозить? Предупреждаю, - я не привычный, задохнуться могу.
– Если понадобится, то и в ящике, - оскалил зубы Костян, - но не боись, пеленать не будем. Полетишь белым человеком спецрейсом на транспортнике. Правда, в багажном отсеке. Так что извини, еды там тебе не заготовили. Времени не хватило. Но жизнь, сам понимаешь, дороже.
Гризов сел на крайний стул и принялся за картошку с мясом. Оголодавший желудок радостно откликнулся на это событие.
– Расскажи поподробнее, чего куда, - попросил он Костяна.
– Через двадцать минут наши дипломаты отбывают на встречу с американским военным командованием, обсудить коекакие делишки местного масштаба. А по дороге заедут на аэродром, чтобы отправить спецрейсом срочную дипломатическую почту. Такая почта возится в ящиках, которые не проверяются, так что про способ транспортировки тела ты угадал.
– Какого тела?
– насупился Гризов.
– Твоего брат. Но, не боись, как и говорил, в ящике тебя только погрузят на самолет. А там пилоты сразу распакуют. Они уже в курсе. Так что, как перекусишь, иди в соседнюю комнату и готовься к упаковке. Потерпишь всего минут двадцать, пока довезем.
– У меня теперь кусок в горло не лезет, - признался Антон, - я лучше сразу пойду.
– Это напрасно, есть надо уметь в любых условиях. Вон видишь, как мы нагружаемся перед броском. Но, впрочем. Как хочешь. Дело твое.
– А вы потом куда, - уточнил Антон, - ну, после того, как от тела избавитесь?
– А вот это, брат, - пояснил Костян, мгновенно став серьезным, - уже не твоего ума дело. Да и нас ты не видел. Приснилось все тебе, понял?
Через двадцать минут журналист Антон Гризов, как последний хомяк, обмотанный соломой, лежал внутри огромного ящика и дышал через просверленную в крышке дырочку. Хомяк был ничего такой, килограмм на сто. Опломбированный десятком печатей «Ящик с дипломатической почтой» находился в багажнике одного из тех самых джипов NISSAN Patrol, с которыми Гризов летел вместе на военнотранспортном самолете в Ирак. Теперь, на одном из этих джипов он начал путь обратно на родину, так и не сумев собрать информации на репортаж. Хотя, это как посмотреть. Сенсационный репортаж лежал здесь же с ним, в кожаном футляре с надписью «Никон», но Антону, отчего то было не так весело. Ему хотелось еще немного побыть в Ираке, чтобы накопать экстремальной информации. Чтобы американцы его надолго запомнили, хотя, Гризов не верил, что они его уже забыли. Иначе он не лежал бы сейчас упакованный в ящик и не напоминал себе китайскую вазу династии Мин, которую потряхивает на ухабах.
Выезжали двумя машинами, как предупредил его Костян. На первой дипломаты с пропусками, на второй все бойцы и ящик с Гризовым в багажнике. Иногда Костян, который на этот раз был не за рулем, перегибался через заднее сиденье и тихонько постукивал по ящику, вопрошая:
– Эй, журналист, ты еще жив?
На что Гризов отвечал злобным мычанием мумии фараона, которой не дали доспать пару сотен лет. Но Костян на этом успокаивался, и машина катила себе дальше по Багдадским улицам сквозь все блокпосты американцев, охраняемая дипломатическими пропусками.
Ехали так довольно долго, больше часа, и Антон уже окончательно решил, что операция удалась, и стал подремывать, впадая в забытье от нехватки воздуха, как вдруг впереди раздался мощный взрыв. Он был такой силы, что тряхануло даже машину, в которой ехал Гризов. Грешным делом, Антон решил, что ктото впереди подорвался на мине. К счастью это пока были не они. Вслед за этим раздался новый взрыв. Похоже, что когото обстреливали.
– Эй, что там происходит?
– замычал Антон, но его никто не слышал.
– Вперед!
– заорал вдруг Костян, - Давай газу, Голуаз, а то подорвут к чертям.
Антон ощутил, как взвыл мощный мотор. NISSAN Patrol, резко вильнув вправо, объехал какоето препятствие и понесся вперед. Затем раздался треск, так, словно бы машина проломила своим корпусом заградительный шлагбаум. Ей вслед застучали автоматные очереди, а потом загудела и пулеметная. Несколько патронов звонко ударило в корпус джипа, гдето совсем рядом с багажником, в котором лежал беззащитный Гризов. Одна пуля расщепила даже край ящика. «Емое, думал в этот момент журналист, какая глупая смерть. Лучше бы уж с автоматом в руке на передовой».
Но выбирать не приходилось. NISSAN Patrol на всех парах уходил от невидимой Гризову погони. Канонада постепенно осталась позади. Взрывы неизвестной породы прекратились. Пули перестали со звоном шлепать по обшивке кузова, каждый раз вызывая еканье сердца у запертого в ящике журналиста. Зато в салоне стали разговорчивее, хотя в течение добрых двадцати минут Антон слышал только отборный русский мат. Но, в конце концов, он прекратился, и в наступившей тишине ктото, кажется Голуаз, спросил:
– Куда теперь, старшой?
Костян долго молчал, прежде чем ответить.
– Гони на север, к выезду из города. Будем выполнять приказ, во что бы то ни стало.
– Понял.
Так прошло еще минут десять. Антон понял, что операция его вывоза из страны пошла не по плану, и попытался освободиться из ящика, напомнив о себе глухими ударами в стенку и криком «Откройте, задыхаюсь!». Но все было бесполезно. Обернувшись к нему, Костян сказал со злобой:
– Да заткнись ты, не до тебя сейчас.
Гризову ничего не оставалось, как последовать совету. Когда, примерно еще через полчаса, машина остановилась, и багажник открылся, Антон не поверил своему счастью. Журналист был изможден долгим заточением в ящике, поэтому, когда его открыли, от нахлынувшего знойного воздуха, который показался ему чистым кислородом, у Антона закружилась голова. Минут через пять он пришел в себя и осмотрелся.