Небесный летающий Китай (сборник)
Шрифт:
– Точно, уснул.
Весь вечер они занимались ступней. Резали ее, стригли, жгли, кололи.
Улеглись спать.
…Утром явился милиционер, привел с собой слесаря. Михайла Потапыч и Настасья Петровна пришли понятыми. Мишутку не взяли, и он в отместку спешил натешиться над стопой, пока она не исчезла.
Взломали дверь. В старушкиной квартире никого не было. Повсюду лежала пыль, и ходики остановились.
Посреди гостиной из пола торчал огрызок ноги. Вокруг виднелись кровавые пятна.
– Вот зверь, – ужаснулся милиционер. – Настоящий зверь, матерый. Перегрыз конечность и ушел. Знаешь, как они делают? – он повернулся к Михайле Потапычу.
– А как же, – отозвался Михайла Потапыч.
– Они, – сказал милиционер, – себе могут лапу откусить, которая в капкан
– Ничего человеческого, – согласилась Настасья Петровна.
Багаж
Дама сдавала в багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картину,
Корзину,
Картонку
И маленькую собачонку.
– Уважаемая коллегия!
Я сознаю меру ответственности, которая возложена на меня как на лицо, уполномоченное выступить перед авторитетной аудиторией, каковую имею честь видеть в вашем лице. То есть в ваших лицах. Тема слишком деликатна, чтобы я ограничился лаконичным перечислением нарушений, выявленных возглавляемой мною Комиссией. Затронуты интимные сферы. Я отдаю себе отчет в том, что нахожусь в обществе людей слишком занятых и не имеющих возможности вникать в технические подробности дела. Здесь присутствуют представители самых разных специальностей, порой ни в чем не соприкасающихся с предметом нашего сегодняшнего рассмотрения. Это правильно. Свежий взгляд. Поэтому я позволю себе вкратце напомнить основные принципы Перемещения, которое многие по привычке, укоренившейся благодаря чтению беллетристики, ошибочно именуют Нуль-Транспортировкой. Обнуление на Старте, как известно, не имеет ничего общего с гиперпространственными фантазиями, так что мы всячески уклоняемся от использования жаргонизмов, намекающих на известную неоднозначность процедуры в смысле гуманизма и этики.
Итак, Перемещение, столь широко утвердившееся в нашей обыденной жизни, заключается в следующем. Молекулярная структура пассажира считывается в кабине А, находящейся в пункте А, и там же подвергается оцифровке. Информация передается в кабину Б, находящуюся в пункте Б, куда желает переместиться пассажир. Кабина Б оснащена биологическим генератором. Он полностью восстанавливает индивида – точнее говоря, воссоздает, сохраняя достоинства и изъяны, личность, воспоминания и прочее. Исходный пассажир, оставшийся в кабине А, мирно спит. Когда в кабину А поступает сообщение о благополучном завершении процесса, оригинал уничтожается. В самом копировании нет ничего неестественного; любой человек натуральнейшим образом копирует себя самого, и в этом, собственно, и заключается его существование; повинуясь программе, он множит себя, словно под копирку, и чем больше копий, тем хуже оттиск, и так продолжается, пока он не умрет. Почтовое копирование – калька с естественного процесса. Но это справедливо лишь для случаев, когда не происходит злонамеренного вторжения, которое есть патология, а патология никогда не отменяет норму.
Все мы не раз пользовались этим удобством, и всем нам очевидна логичность заключительной процедуры. Мы не можем множить сущности без необходимости, иначе на Земле не останется свободного места, не говоря уже о проблемах нравственного характера.
Но полностью исключить последние нам не удается.
Речь идет о Багаже.
Основой основ подследственной Почтовой Службы является гарантированное сохранение внутреннего мира пассажира во всей его полноте. И это распространяется на опыт сна, приобретаемый оригиналом в ожидании благополучной посадки. Мы не вправе лишать путешественника даже такой мелочи, как сновидения, посещающие его в последние минуты существования оригинала. Дубликат имеет право знать, что он видел во сне, покуда длилось Перемещение. Этот довесок и представляет собой Багаж, который досылается в кабину Б отдельной бандеролью.
Мы исходим из того, что сон этот должен быть безмятежным. Соответствующим должностным лицам вменено в обязанность вводить пассажирам снотворные препараты,
Увы, все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Горы жалоб, предъявленных Почтовой Службе, побудили нас начать собственное расследование. Настроение сначала складывалось сравнительно благодушное, так как налицо было всего лишь головотяпство, не имевшее умысла. Почта есть почта. Багаж теряется, багаж направляется не туда и не тот, он повреждается в ходе транспортировки, запаздывает, опрокидывается и бог весть что еще. Все эти явления были обнаружены в полном объеме. Прекраснодушие, однако, длилось недолго, ибо вскрылись факты, из коих явствовало, что головотяпством дело не ограничивается. Открылись вещи, на фоне которых меркнут даже деяния печально известного Ижевского Монстра, внедрившегося в службу голосовой навигации. Был сделан запрос в Генеральную Прокуратуру, оставшийся без ответа, что развязало нам руки и сделало возможной черную перлюстрацию. Уважаемая коллегия – не стану скрывать, что результаты повергли нас в шок.
Наша оторопь была тем глубже, чем больше мы убеждались, что среди многочисленных жалоб на изъяны в доставке не нашлось ни одной, в которой бы жаловались на содержимое Багажа. Пассажиры молчат. Люди слишком смущены и напуганы, чтобы осмелиться предать гласности обстоятельства, сопутствовавшие его комплектованию. Комплектование в данном случае – удачное слово, и тем печальнее положение, ибо трудно вообразить себе комплексы более жуткие, нежели те, которые сплошь и рядом приобретаются ни в чем не повинными пассажирами. Мы столкнулись с настоящим кошмаром. Создается впечатление, что Почтовая Служба изобилует маньяками, не имеющими не то что моральных тормозов, но даже представлений о добре и зле.
Памятный довесок, приобретаемый пассажирами по ликвидации оригинала, поистине ужасает. Вопли несчастных, которых никто и не думает усыплять, не достигают широкой общественности. Образно говоря, настенные полимерные покрытия пропитаны стонами и криками жертв, которые проводят последние минуты своей жизни в обществе внешне благопристойных сотрудников Почты, тогда как те совершают свои злодеяния в подчеркнуто корректной, садистской манере. И ладно бы все заканчивалось сотрудниками – в кабину приглашаются лица, вообще не имеющие отношения к Почтовой Службе. Нами разоблачены целые шайки, печатающие билеты и наводнившие ими мгновенно образовавшийся черный рынок. За бешеные суммы приглашения продаются всем желающим – извращенцам всех мастей, сумасшедшим, родным и близким сотрудников и даже – мне страшно и горько признавать это – родным и близким пассажиров. Билеты продавались даже отдельным членам уважаемой коллегии, перед которой я в данный момент имею честь выступать. Сверх того – даже членам нашей следственной Комиссии.
Пассажир, не ощущая подвоха, вступает в кабину в сопровождении двух сотрудников Почтовой Службы. Он расположен к Перемещению, настроен на приятные сны. Ему не терпится увидеть далеких близких. За ним захлопывается дверь. Он вкладывает руку в кодоприемник или прикладывается к списываещему устройству челом. Путешествие началось. Странник волнуется, зная, что не пройдет и четверти часа, как его личное существование оборвется. Сейчас он погрузится в успокоительные грезы. Но что это? Его заботливо укладывают, пристегивают, однако несчастного не покидает нехорошее предчувствие – напротив, оно нарастает. Вежливые улыбки почтовых служащих приобретают зловещий оттенок. Дверь отпирается, и входят – боже, кто это? Что за лица?