Небесный механик

Зинченко Майя Анатольевна

— Мне почему-то кажется, что даже после смерти, вы и скука — вещи несовместимые, — заметила она.

— Хотел бы я, чтобы вы оказались правы. Держите. — Ученый вынул из кармана серебристый цилиндр не больше мизинца размером и несмело протянул ей. — Это подарок.

Цилиндр был тяжелый, словно отлитый из свинца и очень холодный. Покрутив его в разные стороны, она так и не смогла найти, как он открывается.

— И что мне с ним делать? — Маргарет недоуменно посмотрела на ученого.

— Хранить. Вы держите в руках полную запись моего вибрационного кода. Тешу себя надеждой, что хоть

в таком виде смогу прибывать рядом с вами.

— Но ведь здесь не вы, — она попробовала вернуть цилиндр, но Механик демонстративно сложил руки на груди. — Это ключ к вашему телу, а не к личности.

— Все равно — это лучше, чем ничего, — он сжал губы в тонкую полоску.

— Я ничего не понимаю в ваших исследованиях, — она сделала последнюю попытку.

— Маргарет, я только что дал вам максимально возможную власть надо мной, а вы отказываетесь? Не верю.

— Если есть ваша, существует ли моя копия? — цилиндр плавно опустился в карман ее пиджака.

— Да, резервная, на случай аварии. Но не беспокойтесь, — добавил он поспешно, — я не стану использовать запись в корыстных целях.

— Неужели? Разве вам не приходила в голову заманчивая мысль создать десяток моих копий и сделать из них послушных рабынь?

— Десять? Слишком много. Мне хватит и пары, — он хрипло рассмеялся и погрозил ей пальцем. — Не надо меня провоцировать. В любом случае, я предпочитаю оригинал.

— Что ж, поверю вам на слово.

Она придвинулась к нему так близко, что их плечи соприкоснулись. Механик осторожно накрыл ее пальцы ладонью. Он боялся, что женщина отдернет руку, но она не шелохнулась.

— Мне очень жаль, что я не могу снять перчатки, — признался он.

Маргарет не ответила.

Куб медленно плыл вне времени, вне пространства, храня в своем стеклянном чреве две человеческие жизни. Они молчали, не зная, что еще сказать друг другу.

— Если в запасе больше нет никаких сюрпризов, закончим наше путешествие, — предложила, наконец, Маргарет. — Нас ждет Инсум.

— Могу понять ваше нежелание висеть среди звезд в маленькой кабине, но неужели вы ни капельки не будете скучать по этому месту?

— Вселенная под таким углом поражает и восхищает одновременно, но определенно, это не то место, о котором я буду скучать. Оно слишком… нечеловеческое! — последнее слово Маргарет произнесла шепотом, словно ближайшая галактика могла ее услышать и задушить своими щупальцами.

Ученый сочувственно посмотрел на нее.

— Я понимаю, почему вы так говорите, — он стал на колени и легко коснулся стекла. — Однако чем дольше я вглядываюсь в эту бесконечную непостижимость, тем явственнее ощущаю, как на смену страху приходит тоска. Словно после аварии я вернулся не весь, и часть меня до сих пор блуждает где-то среди звезд. Потерянная одинокая часть моего «я». На земле это не так заметно, но стоит оказаться здесь, как ее зов становится сильнее. Вы чувствуете что-нибудь подобное?

— Нет, — Маргарет покачала головой. — Я здесь чужая и мне страшно.

— Это хорошо, так и должно быть. И все-таки я бы хотел сохранить воспоминания об этом месте.

— Такое забыть невозможно. Как невозможно забыть знакомство с вами, — Маргарет ободряюще сжала его руку, ученый поспешил ответить тем же.

Она подумала о покрывающих каждый миллиметр его тела незаживающих ранах, вынуждающих носить перчатки, и ослабила хватку.

— Взаимно, — Механик улыбнулся своей обычной ироничной улыбкой. — Наденьте очки. Мы возвращаемся.

Ученый достал панель управления и кивнул Маргарет. Ее не пришлось долго упрашивать.

Где-то далеко и одновременно близко плыли галактики, сгорали и рождались звезды, пронизанные бесчисленным множеством вибраций. Свет, звук, материя и энергия — все едино. Пение звезд, их стоны и крики наполняли вселенную, создавая особую музыку.

На короткий миг Маргарет влилась в общее пение, обрела себя, осознав частицей вселенной, но чудо длилось недолго. Во вспышке белого света она вернулась обратно, в плоскую бесцветную реальность, оставляя за невидимой гранью память о музыке сфер.

* * *

Радио не замолкая, вещало с полудня. Не только на высоких, но и на низких частотах, можно было услышать спокойный голос человека, называющего себя Механиком. Он обращался к гражданам Небруса и Островного содружества, призывая к прекращению беспорядков.

Запись регулярно повторялась, таким образом, все могли прослушать его послание от начала до конца. Голос Механика доносился из репродукторов на площадях, из уцелевших приемников в отелях, барах, больницах и школах. Он обещал принять меры и очистить небо от облаков через сорок восемь часов. Появление в эфире уверенного в себе человека многим вернуло утраченную надежду. Механик даже дал небольшое интервью, где коротко и по существу ответил на самые животрепещущие вопросы, касающиеся пагубной черной завесы.

Эмиль трижды прослушал интервью, сидя в приемной почтового отделения. Его раздражал самодовольный голос ученого, но он заставил себя ловить каждое его слово. В приемной было холодно, но агент не делал ничего, чтобы согреться. Виной тому была бутылка коньяка, которую он захватил перед уходом. Ее содержимое уже успело опустеть на две трети.

Не так давно Эмиль Леманн покинул коморку в центральном управлении, будучи не в состоянии выносить разлитое в воздухе напряжение. За последние сутки, еще до появления в эфире Механика, двое агентов покончили с собой, третьего в припадке ярости застрелил коллега. Агенты надирались дорогим алкоголем, слушали неутешительные радиопередачи и неотвратимо теряли над собой контроль.

Эмиль не желал пополнять список мертвецов. Его друзья тоже решили убраться из управления, пока какая-нибудь горячая голова не вздумала поднять на воздух все здание. Виктор Тальбот в сопровождении Макса отправился обратно в Университет. Нигде профессор не чувствовал себя так спокойно и уверенно как в стенах родной лаборатории. Эмиль был за него спокоен — Макс показал себя умным хладнокровным человеком и мог обеспечить старика всем необходимым.

Попрощавшись с Тальботом, показав Максу как надо обращаться с новообретенным оружием — самоубийцам оно все равно было больше ни к чему, вручив припасы на первое время, Эмиль отправился домой, взяв с собой из вещей только револьвер, лампу, сверток с бутербродами и бутылку коньяка.