Небесный огонь
Шрифт:
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказала Каллик. — На самом деле, я чувствую то же самое. Но пойми, они не так уж беспомощны, никто из них. Луса понимает плосколицых… она знает о них всё и совсем их не боится. Ей, наверняка, будет там лучше, чем мне или, допустим, тебе. И Уджурак теперь плосколицый. С его-то силой и таким-то расположением духов он знает, что делает. Я уверена, всё с ними будет в порядке.
Токло фыркнул и прилёг на снег возле неё:
— Поживём, увидим.
— Знаешь, что мы должны сделать? — сказала Каллик, резко сев и отряхнувшись так, что на него полетел снег. — Мы должны
Токло хотел остаться и продолжить следить за палаткой, но, стоило Каллик сказать "поохотиться", он почувствовал в животе невыносимую, прогрызающую его изнутри боль. Он не помнил, когда в последний раз ел. Неужели это было ещё на дрейфующем огнезвере с Лусой?
— Идёт, — проворчал он, поднимаясь на лапы.
— Это не займёт у меня много времени, — сказала Каллик, поворачивая нос по ветру. — Так много запахов тюленей доноситься из палатки… Придётся отделить от них те, что приходят откуда-то издалека… Дай мне подумать, — она закрыла глаза и глубоко вдохнула, медленно поводя головой из стороны в сторону. — Сюда! — сказала она, и её глаза широко распахнулись. — Идём! — она вскочила на лапы и начала бежать через лёд.
Токло поспешил за ней, не переставая восхищаться. Как она может учуять что-то с такого расстояния? Он знал, что его нос и так идеален, но он был слишком сильно забит вездесущим запахом нефти, так что он сомневался, что ему удалось бы найти тюленью лунку, даже если бы она прямо сейчас возникла под его лапами.
Они бежали и бежали, взбираясь на снежные холмики и скатываясь вниз по их обратной стороне, спотыкаясь на скользких участках и перепрыгивая маленькие трещинки во льду. Иногда Каллик останавливалась понюхать воздух или посмотреть на пузыри под её лапами. Токло был вынужден отметить, что ему нравилось чувство ветра на шкуре. Он уже почувствовал себя лучше, всего лишь благодаря возможности размять его лапы и получить шанс хорошо пробежаться. Это приносило гораздо больше удовольствия, чем корчиться на снегу, целыми сутками пялясь на плосколицых.
Наконец Каллик остановилась и указала куда-то своим носом. Токло увидел впереди, во льду, тёмную прорубь. Она казалась абсолютно пустой, и он не чувствовал никаких запахов тюленя. Но он все равно проследил, как Каллик медленно проползла по льду и легла рядом с лункой. Затем он с точностью повторил все её движения, стараясь быть таким же тихим и юрким. Он представил, что преследует в лесу кролика, осторожно переставляя лапы между листьев и веток. Здесь вместо них были лёд и снег, но шагам требовалась всё та же аккуратность.
Глаза Каллик замерли на лунке. Её дыхание замедлилось, пока Токло едва ли смог увидеть, что её бока вообще вздымаются и опадают. Казалось, она совсем забыла, что он был здесь. Он тоже уставился на тёмную воду. Для него по-прежнему было не просто терпеливо ждать, когда придёт добыча. Он хотел броситься в воду и атаковать движущиеся тени когтями, примерно так же, как он ловит лосось. Но он уже знал, что здесь это не прокатит.
Его уши навострились, когда что-то задвигалось у самой поверхности. Его глаза переключились на Каллик, и он увидел, что она тоже перевела на него свой взгляд. Едва заметным движением головы она кивнула ему на лунку.
— Это должна сделать ты, — прошептал он в ответ.
— Просто попробуй, — мягко сказала она. — Я знаю, ты можешь.
Он уже собирался заспорить с ней, когда гладкая бурая голова вынырнула из воды. Его инстинкты мгновенно сказали ему броситься вперёд. Какое-то мгновение его когти касались лишь воздуха, и он испугался, что упустил его. Но затем они впились в грубую плоть, и он потянул тюленя на себя, смыкая челюсти на его горле. Яростно тряся добычу, он вытащил её обратно на лёд и бил об его твёрдую поверхность, пока судороги тюленя не прекратились.
— Ты сделал это! — гаркнула Каллик. — Это было восхитительно!
Токло стряхнул кровь с мордочки и облизал свои лапы.
— Я справился, не так ли? — хвастливо произнёс он. — Это было не так уж и сложно.
Казалось, его слова обидели Каллик. Токло быстро пригнул голову и пробормотал:
— Ну, возможно, это было немного трудновато.
Белая медведица дружески боднула его в бок и присела напротив тюленя. Они оторвали для себя по куску мяса и начали жевать, наблюдая, как исчезает с неба солнце, и чёрные тени ползут по льду. Токло поднял глаза к звёздам. Было легче здраво смотреть на спасение Лусы, когда его живот был полон. Может быть, остальные были правы насчёт медвежьих духов, следящих за ними.
Они в мгновение ока расправились с тюленем, и тогда Токло встал, вытирая лапы об снег.
— Нам лучше вернуться назад, — сказал он. — Мы должны быть на месте, когда Уджурак сделает то, что собирался, что бы это ни было, — его тревога вернулась, мурашками бегая под шерстью.
— Разумеется, — сказала Каллик, тоже поднимаясь на лапы. — Я быстрее! — она кинулась вперёд через снег.
— Эй! — возмутился Токло. — Это не честно! Твои лапы лучше бегают по льду, и ты знаешь, куда бежать, и ты начала первей…
Он понял, что она не останавливается, так что прекратил жаловаться и принялся бежать. Холодный ночной ветер щипал его нос и заставлял глаза слезиться. Но его лапы казались сильными и могучими, и он летел через снег так же быстро, как и белая медведица. Он ни разу не упустил Каллик из виду, пока бежал.
Токло бросил быстрый взгляд на звёзды. Он НАДЕЯЛСЯ, что остальные были правы насчёт медвежьих духов, а звёздная медведица, которая сказала ему, что один из них умрёт, была неправа. Если была на свете ночь, когда им серьёзно могла понадобиться помощь духов, то это была она.
Глава 31. Уджурак
Уджурак снял перчатки и опустил свои бледные человеческие руки в ведро с тёплой водой. Он устал, но то была счастливая, полезная усталость. Он провёл весь день, помогая Салли, и ни мгновения этого дня ни потратил, чтобы выяснить, как вести себя правильно. Он с удивлением понял, как сильно ему нравилось никуда не спешить. Было гораздо проще, когда кто-то просто говорил тебе, что делать, когда ты знал, что всё, что ты делаешь, помогает миру стать лучше, пускай на самую маленькую долю.