Небесный охотник
Шрифт:
Он обладал притягательностью, не могу отрицать. Он был как ярко сияющее солнце, а я — маленькая планета, вращающаяся вокруг него, наполовину мечтая вырваться и обрести свободу, наполовину — получая от этого вращения удовольствие. Грюнель мрачно таращился на меня через комнату.
— Этот замороженный старикан мешает мне, — сказал я.
Хэл рассмеялся. Он сдернул с кровати простыню и собрался было набросить на застывшее тело.
— Что это? — произнес он, щурясь на правую руку Грюнеля.
Сквозь сжатые пальцы мертвеца тускло сверкало золото.
Хэл
— Оставьте, Хэл! — сказал я.
Слейтер выдернул из рюкзака монтировку и резко ударил ею по кулаку Грюнеля. От хруста льда и костей меня передернуло. От руки Грюнеля остался иззубренный осколок. Золотые карманные часы упали ему на колени. Хэл подхватил их и бегло осмотрел, потом с любопытством открыл.
Внутри, под крышкой, была помятая фотография молодой женщины.
— Похоже, у старины Грюнеля была подружка, — грубо ухмыльнулся Хэл. — Я рассчитывал на что-нибудь более существенное, но и это недурная побрякушка. — Он вытащил фотографию и бросил на заиндевелый ковер.
Я подобрал её и засунул в рюкзак. Казалось неправильным оставить ее валяться на полу. Я избегал смотреть на раздробленную руку Грюнеля. Хэл взял простыню и набросил на труп.
— Так лучше? — спросил он. Я кивнул. — Наша первая добыча, Круз. За ней должна последовать другая. За дело.
Работая бок о бок, мы с Хэлом обследовали каюту. Из наших ртов вырывались клубы пара. Я выдвигал ящики шкафов и комодов, откидывал ковры, сдергивал картины со стен. Слова Хэла взволновали меня, и я впервые с возбуждением почувствовал, что нахожусь на покинутом корабле, зная, что здесь достаточно золота, чтобы я стал богатым. У моей матери будет собственный дом, и я смогу купить себе жилье на какой-нибудь славной парижской улице. И воздушный корабль, который будет побольше, чем у Хэла. Я буду уже не мальчиком, но мужчиной.
До ушей моих долетел слабый шепот, и я прекратил работу. Мы с Хэлом переглянулись. Шепот становился всё громче. Впечатление было такое, словно кто-то шипит, указывая на нас пальцем и брызгая слюной. Волосы у меня на затылке от ужаса встали дыбом. Хэл сжимал в руке пистолет, а я озирался, выискивая этого баньши, [2] жалея, что луч фонаря — это не клинок. Шипение усиливалось, пока я не заметил, что ору, словно отчаянно пытаясь отогнать привидение этим криком. Раздался громкий стук, и все звуки резко оборвались.
2
Баньши — кельтский дух, предвестник смерти. (Прим. ред.)
Звук шел из стены, и лучи наших фонарей принялись отчаянно обшаривать это место.
— Вот оно! — сказал я.
Из штукатурки выступали две медные трубки пневматической почты, которых я прежде не заметил. Обе они были
— Боже правый, — выдохнул Хэл, — это же почтовая капсула.
На большинстве воздушных кораблей, а особенно на пассажирских лайнерах, существует сложная сеть пневматических труб для пересылки сообщений. Я испытал такое облегчение, поняв, что никакого вопящего призрака здесь нет, что прошло несколько секунд, прежде чем в голову мне пришел ужасный вопрос.
Кто отправил нам послание?
Сердце мое застучало вдруг с такой силой, что я едва мог вздохнуть. Захотелось подышать кислородом, но я не желал этого делать раньше Хэла.
— Наверно, это кто-то из наших, — выдавил Хэл.
— Верно, — согласился я. — Чудо, что она еще работает.
— Там, должно быть, стоит воздушная турбина, — предположил Хэл. — Пока корабль движется, она работает.
Мы кивком одобрили это чудо инженерной мысли.
— Надо, наверно, прочитать, — предложил я.
Ни один из нас, как я видел, не рвался доставать записку. Я глубоко вздохнул и откинул крышку. Изящная резиновая капсула выскользнула из трубы в мою ладонь. Я отвинтил крышку.
— Пусто.
— Это всё давно не работает как надо, я думаю, — прокомментировал Хэл. — Пневматика и всё такое.
Я кивнул:
— Наверно, шлет эти капсулы куда ни попадя.
— Вернемся к делу.
Я мог только гадать, действительно ли у Хэла настолько крепкие нервы, как кажется, но если он в состоянии работать, то и я тоже. Не прошло и пяти минут, как из комнаты для переодевания я услышал его ликующий возглас. Внутри одного из шкафов, за ложной стенкой, он обнаружил сейф. Это был куб из прочного металла, размером с пузатую печку, на четырех коротких ножках. Дверь на вид была толщиной в добрый дюйм.
— Кажется, старик Грюнель начинает мне нравиться, — усмехнулся Хэл.
— Вы сможете открыть его?
— Вы разве не знаете, что я был вором-взломщиком? — подмигнул он мне.
— У вас множество талантов.
— Вопрос только в том, чтобы иметь подходящий инструмент, — объявил Хэл и извлек из своего рюкзака не хитрый набор отмычек, но большой брусок чего-то вроде серой замазки и изрядный моток проволоки.
— О, конечно, — продолжал он, отщипывая кусочек замазки, — можно валять дурака с напильниками и отмычками, но, в конце концов, главное — добраться до того, что тебе нужно.
Он раскатал замазку в тоненькую колбаску, воткнул в неё два конца провода, потом вставил её в замочную скважину сейфа.
— Давайте немножко отодвинемся.
Хэл двинулся прочь из комнаты, на ходу разматывая провода. Мы присели за спинкой дивана в спальне. Слейтер вытащил из рюкзака маленькую коробочку с плунжером и присоединил концы проволоки к клеммам.
— Вы не взорвете весь корабль? — осведомился я.
— Нет, это точная машинка. Давайте, — велел он, указывая на пусковую рукоятку, — жмите.