Небесный охотник
Шрифт:
— Неудивительно, что экипаж никогда не видел Грюнеля, — прошептал я. — Не могу понять этого типа. Вдоль киля идет отличный коридор, а он предпочитал красться здесь, словно хорек.
Я едва не размозжил голову о низкую поперечину и шепотом выругался.
— Понимаешь, он был очень маленького роста. Ему тут должно было быть вполне удобно, — ответила Кейт.
— Ненормальный коротышка, — проворчал я.
— Но сейчас я ему ужасно признательна. Как ты думаешь, куда это ведет?
— Прямиком в его каюту. И могу поспорить, что то, другое, ответвление сделано в мертвый зоопарк. Выход небось в витрине с йети.
Проход
— Попробуй на себя, — предложила Кейт, и я почувствовал себя полным идиотом, разглядев теперь, что петли находятся с моей стороны.
Я с силой потянул, но дверь оказалась упрямой. Раздалось слабое потрескивание льда, и она чуть-чуть сдвинулась с места. От усилия я задохнулся. Кейт тоже ухватилась за ручку, и мы повисли на ней всем весом. На нас посыпались осколки льда, и дверь медленно открылась.
Кейт хрипло дышала от напряжения и надела маску, чтобы восстановить дыхание. Мы шагнули в спальню Грюнеля. Дверь оказалась не просто дверью, а настоящим книжным шкафом. Лопнувшая водяная труба покрыла её коркой льда. Хэл во время поисков поскидывал книги с полок, но даже не заметил, что за ними — потайной ход.
Кейт судорожно вздохнула, увидев Грюнеля. Простыня валялась на полу в нескольких футах от тела, словно в порыве гнева он отшвырнул её. Он таращился на нас. Казалось, где бы ты ни находился, он все равно смотрит на тебя. Надеюсь, он не слышал, как я обозвал его ненормальным коротышкой. Я увидел сломанные пальцы на его правой руке, из которых Хэл вырвал медальон, и пожалел, что у меня нет с собой фотографии его дочери, чтобы вернуть ему. Мне было неприятно думать, что он разлучен с нею в смерти. Из всех вещей, которые он взял с собой в полет, именно эту он сжал в кулаке, умирая.
— Простите, — шепотом сказал я ему.
Прежде чем закрыть потайную дверь, я быстро поискал, как она открывается. Теперь, когда полки опустели, было несложно обнаружить, что одна из них легко откидывается кверху, а за ней находится маленькая медная кнопка.
— Надо идти, — сказала Кейт. — Они придут сюда искать чертежи.
Осторожно, все время прислушиваясь, не идет ли Рэт со своими людьми, мы вышли из апартаментов и снова двинулись в путь. За каютами офицеров и трапом, ведущим вниз, в командную рубку, килевой мостик начал изгибаться кверху, к носовой оконечности корабля. Мы поднимались с трудом, несколько раз останавливаясь, чтобы Кейт могла вдохнуть немножко кислорода. Я тяжело дышал, в висках стучало. Мы добрались до конца подъема и оказались теперь в носовом конусе. Там была маленькая площадка и немного места, чтобы был доступ к причальным канатам и передним газовым отсекам. В сторону кормы точно по центру корабля уходил осевой мостик, исчезая во тьме.
— Где они? — шепнула Кейт.
— Круз, — прошипел Хэл.
Я обернулся и увидел его голову, высовывающуюся из-за двери крохотной раздевалки. Мы только что прошли мимо неё. Хэл втащил нас внутрь и запер дверь. В комнатушке было полно страховочных поясов, и курток на шерстяной подкладке, и всякого ремонтного инвентаря, но она была достаточно велика, чтобы вместить и нас четверых.
— Заставили вы меня поволноваться, — хрипло выдохнул Хэл. Он выглядел совсем плохо.
— Мы сидели в гробу, — сообщила Кейт и наскоро рассказала ему о нашем побеге.
Хэл кивал, но взгляд у него был какой-то рассеянный, и вряд ли он особенно слушал её.
— Так что Надира совершенно не виновата в том, что Рэт нашёл нас, — подчеркнула Кейт.
— Рад это слышать, — невнятно пробормотал Хэл.
Дыхание Надиры было частым и неглубоким, хоть она и сидела и дышала кислородом.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Нормально, — приглушенно прозвучал её голос из-под маски.
— Ненормально, — сказал Хэл. — Она упала в обморок, когда мы сюда поднялись, и пришла в себя, только когда я надел на неё маску. Думаю, у неё в легких полно жидкости.
Я спокойно кивнул, надеясь, что на лице не отразится охватившая меня тревога. Я знал, что в самых тяжелых случаях гипоксии человек или захлебывается, или сходит с ума. Надира в сознании, и это хороший знак, но я не знал, как долго она ещё продержится. Я понятия не имел, на какой высоте сейчас «Гиперион»; по крайней мере, теперь он больше не поднимался, удерживаемый кораблем Рэта.
— Мы можем ещё что-нибудь сделать для неё? — спросила Кейт.
— Только предоставить кислород и покой, — ответил Хэл.
— Единственное настоящее лекарство — это спуститься вниз, — сказал я.
— И сейчас оно нам недоступно, — угрюмо добавил Хэл и закашлялся.
— Хэл, — я взглянул на него, — не хочешь подышать кислородом?
— Что? Нет, я в порядке, — пробормотал он. — Береги его для девушек. — Он посмотрел на Кейт. — Как вам это удается? Вам хватает воздуха?
— После корсета это просто прогулка в парке, — заявила Кейт.
Я тихонько рассмеялся. Может, именно поэтому она на удивление неплохо себя до сих пор чувствует. Я всегда думал, что именно Кейт ослабеет первой, что трудная жизнь сделала Надиру более закаленной. Но высотная болезнь может сразить каждого, даже самого подготовленного, и в любой момент.
— Круз, а ты как? — спросил Хэл.
— По-прежнему нормально.
— Враньем всё равно ничего не изменишь.
— Я не вру.
Хэла раздражало, что я не слишком страдаю. Он пробыл на больших высотах гораздо дольше, чем я, — или он так говорил, — но, может, не на таких высотах или не так долго. Я, конечно, тоже болезненно переносил высоту, но она не действовала на меня не так убийственно, как на остальных. У меня было такое чувство, будто тело моё просто создано для больших высот. На мой взгляд, самым неприятным из всего был холод.
— Рэт видел вас? — спросил Хэл.
— Мы всего лишь корабельные привидения, — ответил я и пожалел об этих словах. Вероятность того, что мы пополним ряды призрачной команды «Гипериона», казалась сейчас довольно большой.
— Мы все умрем, если вскоре не спустимся вниз, — сказал Хэл. — Вот, собственно, и всё.
— Нужно снова радировать на «Сагу», — сказал я. — Может быть, они сумеют забрать нас.
— А если не сумеют? — спросила Кейт.
— Там есть два орнитоптера, — неуверенно ответил я.