Небесный Триллиум

Мэй Джулиан

Послышались приближающиеся голоса, и звонкий женский смех эхом разнесся по сводчатому коридору за дверью камеры.

— Моя высокородная сестрица решила лично руководить пытками, — заметил эрцгерцог. — Кажется, настроение у нее хорошее.

— Пускай позабавится, — мрачно проворчала Кадия. — Скорее всего. Великая Волшебница Харамис все еще находится у Человека Луны и ничего не знает о нашем заточении. Хотела бы я видеть лицо Наелоры, когда она узнает, что лишила жизни ценных заложников и ничего не получила взамен.

— А

я не хотел бы, — сказал король Ледавардис и вздохнул.

Он повернулся к Анигель:

— Кажется, мне не суждено стать вашим зятем, дорогая королева. Могу я, по крайней мере, просить вашего благословения и прощения за вред, причиненный вам лично и вашему королевству?

— Я даю его и делаю это с радостью. И… я изменила свое мнение о тебе, Ледо. Если бы нас постигла другая участь, я с удовольствием отдала бы тебе руку своей дочери Джениль.

Принц Толивар, прикованный между королем и Анигель жалостливым тюремщиком, вел себя так тихо, что взрослые решили, что он спит.

— Для меня тоже большая честь стать твоим братом, — сказал вдруг он. — То, как ты спас королеву и меня, было… легендарно!

— Ты сам проявил исключительную храбрость, не поддавшись колдуну, Толо. — Король сжал правый кулак, отставив мизинец, который протянул принцу как крючок. — Соедини свой мизинец с моим! Не медли. У меня есть последний подарок для тебя… Толивар, принц Лабровенды. Я посвящаю тебя в пираты Рэктама и объявляю своим братом и товарищем по плаванию! Сюда. Теперь мы братья.

С благоговейным трепетом и восторгом принц смотрел на сцепленные пальцы.

— Теперь я — настоящий пират?

— Как же иначе! Только помни, что мы, рэктамцы, сильно изменились, и теперь это считается почетным титулом.

— Я… я постараюсь умереть достойно под пытками, — пообещал Толивар дрожащим голосом. — Но если я буду сильно кричать, не считай это слабостью.

— Пираты никогда не страдают молча! Кричи сколько хочешь, а я буду кричать еще громче, потому что я — король пиратов.

Обитая железом дверь распахнулась. Вошли четверо голых до пояса мужчин с кожаными колпаками на головах. За ними в камеру вошла императрица Наелора в темно-бордовом бархатном платье, отделанном серебристо-голубым мехом диксу. Волосы ее были украшены простой платиновой диадемой, а на шее висела Звезда Нерении Дарал.

— Доброе утро, — поздоровалась она и презрительно улыбнулась, не услышав ответа. — Вы скоро научитесь хорошим манерам! Если, конечно, Великая Волшебница не решит, что ценит ваши презренные жизни выше своего талисмана.

Она кивнула палачам:

— Проверьте все.

Палачи мгновенно стали выполнять ее приказ. Один принялся кочергой шуровать в топке, двое с грохотом закрутили лебедку за горном, а четвертый принялся проверять кандалы на зловещей каменной плите.

Императрица встала в эффектную позу, высоко подняв руки, и закричала:

— Харамис!

Великая Волшебница Земли! Я знаю, что ты можешь видеть нас и слышать. У меня тоже есть тайные друзья в царстве магии! Один из них нашептал мне на ухо, как именно можно получить Трехкрылый Диск. Приходи, Великая Волшебница! Поклонись мне и отдай свой талисман, и я обещаю сохранить жизнь пленникам. Отклонишь мою просьбу, и они примут мучительную смерть.

Палачи налегли на лебедку, поднимая что-то из углей. Медленно появился раскаленный добела стальной барабан длиной примерно в эле и в две ладони диаметром. Сквозь него проходила стальная балка, к кольцам на концах которой были прикреплены цепи. Когда цилиндр был поднят над плитой и немного остыл, пленники увидели, что он представлял собой нечто вроде катка, раскаленная поверхность которого была усеяна острыми шипами.

— Священные ляжки Хелдо! — воскликнул в ужасе Ледавардис.

Остальные, за исключением Гиоргибо, который отлично понимал, что их ожидает, не могли произнести ни слова.

— Харамис! — Наелора подняла Звезду. — Не мешкай! Уже рассвет. Установленный мною срок истек.

Ничего не произошло.

— Императрица, — обратилась к ней Кадия. — Господин Звезды знает о пытках и дал на них согласие?

— Замолчи, ведьма! — прошипела Наелора.

Но Кадия не сдавалась:

— Еще вчера я говорила, что моя сестра Харамис находится на Трех Лунах и не может ответить на магический вызов. Я сама не могла поговорить с ней даже при помощи двух талисманов. Твоя хитрость ни к чему не приведет.

— Сестра, почему ты так поступаешь? — закричал Гиоргибо. — Убей меня, если хочешь, но эти люди не причинили тебе вреда.

— Она причинила! — в гневе закричала императрица. — Высокомерная Белая Дама! И если она жива, то должна услышать их крики, хоть на Луне Темного Человека, хоть в пекле самого нижнего из десяти адов.

Она снова позвала Харамис, и в голосе ее все отчетливее звучало бешенство. Эрцгерцог покачал головой:

— Ее рассудок помутился от игр в колдовство.

— Нет, — печально возразила Анигель. — Причина ее расстройства совсем в другом.

— Молчать! — закричала Наелора. — Или я прикажу вырвать вам языки!

Пленники замолчали. Один из мужчин в колпаках произнес:

— Все готово, императрица.

Лицо Наелоры покраснело, на лбу выступили капли пота. Она ходила перед прикованными к стене пленниками, нервно сжимая в руке Звезду.

— Кто первый желает насладиться ласками огненного катка? Безобразный и безрассудно смелый король пиратов? Нет, не думаю. Его недостаточно уважает Белая Дама. Почему она должна обменять свой талисман на жизнь одноглазого, горбатого морского бандита? И по этой же причине я не выберу тебя, мой любезный брат, хотя испытала бы от твоих мучений исключительное наслаждение. — Она рассмеялась.