Неблагодарная работа
Шрифт:
— Эх, царевич, — вздохнул Андрей, — не отцов у тебя характер. Страсти ты к морю, как он не питаешь. Отчего так?
Алексей Петрович недовольно покосился на нового учителя. Прежний и интереснее был, и веселее. Хоть и требовал учить латынь, но в душу его не пытался проникнуть. Этот все о кораблях говорит, да об «андларах» как и отец все о Балтике грезит. И если воздушные шары Алексею еще нравились, то парусники он с большим бы удовольствием стороной обходил. Да вот только папенька дал Золотареву особые полномочия, вот и приходится за Андреем скитаться.
— Не хочешь говорить, — произнес между тем учитель, — не надо.
Ушли с доков. Андрей отыскал царскую карету
Золотарев открыл дверцу, помог парнишке забраться внутрь. Сел напротив, и приказал кучеру ехать.
Затем была поездка к воздушному шару. Что заметил для себя Андрей, он правильно поступил, предложив зачислить царевича в штат летчиков. Юнкер несколько раз поднимался в небо, а потом сидя за столом в избушке с Егором, Никоном и Яшкой делился впечатлениями. Золотарев даже сделал вывод, что общение в этой компании, поможет тому стать ближе к народу. Глаз у царевича оказался до удивления зоркий, иногда он разглядывал без подзорной трубы такие объекты, которые другие и увидеть бы не смогли.
Однажды Алексей предложил придумать эмблему для флота. Достал откуда-то пергаментную бумагу и перо. Начертил.
Андрей проделанной работой остался доволен, но вот сама эмблема не понравилась. В его прошлой жизни, а вернее сказать в грядущем завтра, если история не изменится, сие творение было бы осуждено.
Две параллельные молнии (все-таки покровитель Илья Громовержец). Золотарев сказал, что эмблема не подойдет. На вопрос, почему объяснять царевичу отказался. Алексей хотел, было надуться, но Андрей только сказал:
— Ты же не ответил мне, почему тебе море не нравится?
Царевич фыркнул не довольно. Проворчал, что это две разные вещи. Эстонец только пожал плечами. Взял перо и нарисовал круг, добавил по бокам два крыла.
— Но ведь покровитель воздушного флота — Илья Пророк Громовержец, — напомнил Алексей. — А не архангел Михаил.
Золотарев понял, что виной всему были крылья. Тогда он объяснил царевичу, что это не крылья ангелов, а птиц, что летают в поднебесье.
Мальчишка вдруг засмеялся. Вырвал из рук Андрея перо и нарисовал внизу — птичьи лапы, которые сжимали стрелы, наподобие тех, что были нарисованы им до этого. Золотарев улыбнулся.
— А ведь если дорисовать головы, — сказал он, — то получится Русский герб, держащий в лапах молнии. И он сделал, то, что хотел. И теперь на листке был изображен герб.
— Если Петр Алексеевич одобрит, то неплохой символ для нашего воздушного флота, — произнес Андрей, — Орел — герб царства, крылья символ полета, стрелы — знак покровителя Ильи пророка.
— Я поговорю с отцом, — молвил царевич, и свернул бумагу.
Алексей слово свое сдержал. Об этом Золотарев узнал в конце июля, когда Петр Алексеевич собрал всех представителей окружения у себя в домике на острове.
Александр Данилович Меншиков, Федор Матвеевич Апраксин, Юрий Борисович Квятковский, Сильвестр Петрович Иевлев, Александр Ремизов, князь Силантий Семенович Ельчанинов и Андрей Золотарев, прибыли в царев домик на зорьке. Разместились по двум сторонам длинного стола. Петр расстелил карту Московского царства. Оглядел присутствующих и проговорил:
— Созвал я вас сюда господа с целью изложить проект предстоящей баталии, что собираюсь провести раннее зимы тысяча семьсот второго года от Рождества Христова. Поэтому и повелел я восстановить захваченные в ходе прошлогодней компании два шведских парусника. Вы уже почти все в курсе, как развивались события за последний год, но так и быть напомню, — молвил государь, — перво-наперво нам удалось защитить Архангельский городок. И в этом заслуга в первую очередь бывшего капитан-командора, а теперь, — Петр назвал новое звание Ремизова, — второе бой у Ряпиной мызы неподалеку от псковского озера, что дал Михаил Шереметев. После четырех часового сопротивления шведы, окруженные со всех сторон, были разгромлены. И окрыленные этими успехами мы должны попытаться окончательно открыть проход на Балтийское море. А именно взять шведскую крепость Нотенбург.
И Петр Алексеевич ткнул длиной указкой, сделанной из березовой веточки, в небольшой перешеек между Балтийским морем и Ладожским озером.
— Так как, сея изрядно неприступная крепость — есть ключ от Балтики.
Откуда-то монарх достал несколько моделей кораблей сделанных из сосновой коры и небольших палочек, на которых болтались белые тряпочки, имитировавшие паруса, и установил на голубой глади озера.
— Шведская эскадра под командованием генерала Нумерса, — проговорил Петр, — к тому же в крепости один из лучших гарнизонов Карла XII. Мы же должны доставить в этот район несколько кораблей, — и увидев удивленные взгляды слушателей, добавил, — отсюда по суше к Ладоге. — Достал уголь и провел по карте длинную прямую линию. Поместил маленькие макеты кораблей. С этой целью отряд лесорубов уже сегодня выступит к Усть-Онеге, где и начнут прорубать дорогу к Онежскому озеру. Далее по реке соединяющей Онежское озеро с Ладогой. И вес это надо сделать к сентябрю. Петр задумался, оглядел присутствующих и молвил:
— Посему в этот раз я назначаю конкретную дату осады крепости. Пусть это будет двадцать седьмого сентября.
Как потом в будущем отметил Андрей Золотарев, что, по крайней мере, три сражения в эпоху царствования Петра Алексеевича, а именно: оборона Архангельска, начало осады Нотенбурга, а так же всемирно известная полтавская битва начинались именно двадцать седьмого числа (два раза в июне, один раз в сентябре) и во всех трех случаях заканчивались победой русского оружия.
Но вернемся к совещанию в домике Петра. Государь, изложив план действий, поинтересовался, что об этом думают собравшиеся. Никто перечить монарху не посмел, и план был тут же одобрен. Лишь только когда совещание закончилось, Андрей тихонько поинтересовался у Петра Алексеевича, что делать с его сыном? Ведь не тащить же мальца? Государь посмотрел на эстонца и грозно сказал:
— А чем ты сейчас отличаешься от того шведа, что учил моего сына?
Золотарев опустил глаза и молча ушел. С какой-то стороны Петр в чем-то оказался прав. Ведь именно такая реакция последовала, если бы они с Ельчаниновым не обезвредили шпиона. Монарх желал, чтобы Алешка понюхал пороха, и понял, как тяжело отцу приходилось. Взвесив все за и против, Андрей решил не перечить Петру, а сделать так, чтобы мальчонка наблюдал за предстоящей схваткой, как можно дальше. Для осуществления задумки, как раз и подходили воздушный шар. Жаль, что после последней битвы тот остался один.
Вечером, прогуливаясь в районе порта с князем Ельчаниновым и царевичем, Андрей наблюдал, как два десятка людей вооруженных топорами отплыли в сторону белого моря. На вопрос Алексея, куда это они? Силантий Семенович молвил:
— В Усть-Онегу. Мы тоже скоро туда отправимся, как только Петр Алексеевич завершит здесь свои дела.
Под делами князь подразумевал ремонт шведских парусников и постройку фрегата.
Вечером того же дня Ремизов встретил на берегу Ивана Рябова. Тот сидел на бревне и смотрел на море.