Неблагодарная работа

Владимиров Александр Владимирович

«А может это и не курочка, — неожиданно подумал Золотарев, — сейчас в походе это может быть все что угодно. Да же гусь».

Тем временем денщик, поворачивая вертел, не вынимал изо рта голландскую трубку, скорее всего подаренную этим самым офицером, за прилежную службу.

Вскоре Андрей вышел к озеру. Подошел к самому краю берега и присев на корточки опустил руки в воду. Холодная б-р-р. Умылся. Потом стал смотреть в сторону противоположного берега. Где-то там был его друг князь Ельчанинов. Только сейчас после расставания, Золотарев понял, что кроме Силантия Семеновича у него здесь, в прошлом вроде и товарищей нет. Царевич

Алексей не в счет, сейчас для мальчишки он — скорее учитель, чем друг.

Днем государь Петр Алексеевич приказал собирать лагерь и грузиться на корабли. А уже через несколько часов, оставив лагерь из небольшого отряда на берегу, пять кораблей отошли от восточного берега Онежского озера.

Алексей с учителем стоял на носу шнявы. Теперь паренек по-новому смотрел на пребывание на паруснике. Они беседовали. Выбравшись от мамок да нянек, царевич узрел в этом походе много нового и неизвестного, отчего появились разные вопросы к учителю. Понимая, что на все что спрашивал Алексей, тот ответить не мог, Андрей просто пытался иногда уходить или даже сменить тему разговора. Но царевич был настойчив, от чего Золотареву все больше и больше это нравилось. И он вдруг понял, что в этой истории шанс погибнуть у сына государя от рук родителя, куда меньше. Андрей обнял мальчишку и молвил:

— Я не знаю ответов на все вопросы. Да и ни кто не знает. Так что ты не расстраивайся Алексей. Будет время, и жизнь сама ответит на них.

VIII

Свирь река, вытекающая из Онежского озера. По ней, минуя пороги можно попасть в Ладожское озеро, а оттуда рукой подать и до Нотенбурга, крепости закрывающей вход в Неву.

Именно эти самые пороги, которые в будущем исчезли по причине постройки ГЭС, и сделали поход по речке затруднительным. Пришлось из солдат в бурлаков превратиться, и тащить на своем горбу пять парусников. У Андрея даже мысль возникла, а не Проше ли была прорубить дорогу. Она была, конечно же, глупой, но такой назойливой. Эстонец это и сам понимал. Исчезла думка, когда пороги закончились и все вновь погрузились на парусники.

И вот, наконец, Ладожское озеро, такое же большое, как и Онежское. Вышли в него под вечер, Петр позвал к себе в каюту Меншикова и расстелил на столе карту. Один конец ее прижал табакеркой, а на второй положил журнал, в котором делал записи происходящего.

— Напрямую Алексашка, — проговорил монарх, — к крепости не пойдем. Сил пока маловато. Остановимся здесь. — И он ткнул пальцем чуть правее мыска, выступавшего в очертании южного побережья. — Тут, недалеко до Ладоги. Верст десять. Именно туда должны прийти войска из Белозерска и Новгорода.

— Мин херц, — молвил Меншиков, когда царь замолчал, — зачем ты сына на осаду берешь? — спросил он, — Ведь убить могут.

— Лешку оставлю в Ладоге. Пусть наблюдает, — тут Петр задумался, отошел от стола к окну, — с высоты птичьего полета, — подобрал он слова. Участвовать в битвах ему еще рано, чай двенадцатый год только, но лицезреть с помощью воздушного шара вполне возможно. И если вдруг во время осады пойдет что-то не так, царевич всегда останется под защитой стен города.

— Опасаешься, что может повториться Нарва?

— Да нет, но нужно предугадывать любой исход. Войска, что сейчас собраны мной, в корне различествуют от тех, что были тогда. Да и воеводы, — Петр назвал военачальников по-старому, скорее, по привычке, — все в основном русские. А у наших мужиков к родным людям, в чем мне пришлось убедиться, доверия куда больше.

В крепости Нотебург, основанной в тысяча триста двадцать третьего году, на небольшом Ореховом острове, новгородским князем Юрием Даниловичем, о приближении русской армии и флота даже не догадывались.

Князь Ельчанинов со своими отрядами в версте от крепости, как раз напротив главных ворот разбил свой лагерь. Сидя в землянке, вырытой солдатами, он вспоминал, что знал об этой цитадели. То, что современная каменная крепость выстроена намного позже в тысяча триста пятьдесят второго году, Силантий Семенович знал хорошо. Когда-то это был новгородский форпост почти все время переходивший из рук в руки, пока полностью не отошел под контроль Швеции в тысяча шестьсот шестьдесят первого году. Шведы тут же переименовали бывшую крепость Орешек в Нотенбург, переделав на свой лад русское название [59] .

59

59 — Нотеборг (швед. Noteborg. швед. Note — орех, borg — крепость, город).

С устройством крепости князь познакомился еще в Архангельском городке, когда увидел у полковника Квятковского схему. По периметру в ней нет и версты. Фланкирующий огонь [60] обеспечивают шесть круглых и одна квадратная башня

— М-да, — молвил Ельчанинов, обтирая об кафтан редьку, — сию фортификацию нужно брать сразу, не устраивая всяких там осад.

И вот так размышляя, проводил время, сменяя дозорных. Время тянулось медленно. В крепости была обычная жизнь, в этом Силантий Семенович лично убедился, когда отыскал в леске высокую ель. Забрался почти чуть ли не на верхушку, пока на третий день из крепости не притащили шведа. От него с помощью толмача узнали, что генерал Нумерс проведал о вошедших в Ладогу пяти парусниках.

60

60 — Обстрелять (обстреливать) противника с флангов продольным огнем.

— Началось, — проговорил Ельчанинов. И тут же дал распоряжение сворачиваться и выступать к Ладоге.

На шняву поднялся штаб-офицер, тот самый которого Золотарев видел завтракавшим на берегу озера, и протянул письмо от государя. Петр просил прибыть царевича Алексея и Золотарева на фрегат «Петр и Павел».

Карбас доставил их по назначению. Поднялись на палубу фрегата и прошли в каюту царя. Тот в компании Александра Даниловича. Петр потушил трубку и взглянул на царевича.

— Сегодня вы отправляетесь в Ладогу, — молвил он.

Андрей удивленно поглядел на монарха. Спрашивать, отчего тот принял такое решение, как-то язык не поворачивался. Между тем государь продолжал говорить:

— Мне бы не хотелось, чтобы ты Алешенька подвергал свою жизнь опасности. Ведь в случае моей гибели, ты должен будешь управлять государством. Ноша, конечно же, непосильная, но иного выхода нет. Я должен быть со своей армией, один раз мне пришлось совершить ошибку, и вот теперь очень об этом сожалею, — Петр лукавил.