Небо для Беса
Шрифт:
— У нас гость, — многозначительно смотрит в глаза.
— В смысле? — стекает с моего лица улыбка.
Кивает на детские кеды.
— Женька??
— Он сидел внизу, на скамейке возле подъезда. Явно ждал тебя… И… В общем, я засунула его в ванную. Он замёрзший, без куртки. Но ты сказал — будь как дома… — разводит она руками.
Обнимая, целую её в бровь.
— Вс"e правильно… Но ты извини, пожалуйста, вс"e равно. Но вот так у меня периодически.
— Ты молока случайно не купил?
— Купил.
— Давай, —
— Да есть у меня. На балкон в сумке вещи детские Яшины. Всё как-то забываю пристроить.
Аиша целует меня в шею.
— Ты замечательный…
Уходит с пакетом на кухню.
Это ты замечательная. Такая, что страшно в тебя поверить…
Аиша разливает нам в чашки молочный рисовый суп.
Жека в полотенце сидит на диване и виновато смотрит мне в глаза.
— Ты почему не позвонил?
— Телефон сел…
— Понятно, — взъерошиваю его волосы. — Ешь, давай.
Напоив сверху горячим морсом, укладываю его в зале на диване спать.
— Старшие опять обижают?
Опускает взгляд.
— Ну, ничего. Я завтра заеду в твою «семью»…
Мою посуду, обняв за талию, Аиша ложится лицом мне между лопаток.
— Бессо… А у тебя свои дети есть?
— Нет.
— Очень жаль…
— Почему жаль? — разворачиваюсь я, вытирая руки полотенцем. — Будут…
— Конечно, — прячет она лицо на моей шее. — Обязательно будут. Обязательно…
Мне чудится надрыв в её голосе.
— Пойдём в душ? — шепчу я ей.
И сделаем первого…
Глава 19 — Асти и сливки
Мы не предохраняемся. Снова.
Я двигаюсь медленно… Вода бежит по нашим лицам, телам, смывая пену… Границы между нами размываются.
И когда громкое дыхание превращается в стоны, мы шепчем друг другу в губы: — Тише… Чч…
Улыбаясь и замирая на мгновение, чтобы снизить накал ощущений.
Это не секс… Это пытка… Сладкая, горячая… И мы вибрируем на границе оргазма, позволяя ему отступить. И снова медленно… медленно… медленно…
Хныкая, Аиша нетерпеливо кусает меня за шею, дергая бёдрами и прогибаясь в моих руках. Я и сам больше не могу!
Разворачиваю спиной к себе. Е"e ладони упираются в стеклянную стену душевой. Красиво прогибается, виляя бедрами…
Ах… Какое тело! Хочется впиться в каждый сантиметр!
Её родинки на спине, как созвездие на небе. Прижимаюсь губами к той, что на плече.
Веду пальцами между ягодиц и дальше, сминая скользкую нежную плоть.
И забываю обо всём на свете! Врезаюсь в нее, обхватывая руками за поясницу. И тут же ловлю несдержанный вопль, запечатывая ладонью ей рот. Второй кистью слегка придушиваю. И дергая на себя, позволяю телу оторваться, резко вбиваясь в не"e.
Несдержанно мыча, ведёт языком по моей ладони. Это такой кипяток… что мы, вздрогнув телами, кончаем одновременно, ловя крупные долгие судороги друг друга. Оседаем на колени. И снова целуемся, расслабляясь под струями воды.
— Как же с тобой хорошо… — шепчу я ей, разбирая её пряди.
Подтягиваю за бёдра на свои верхом.
Вдавливаясь пальцами в позвонки на шее, круговыми движениями массирует, расслабляя меня.
Закрывая глаза, ловлю кайф.
— У нас там ещё ягоды и сливки, — напоминаю я. — Пойдём в постель?
Воробей наш спит, распластавшись на диване. Мы, захватив бутылку с бокалами и поднос, тихонечко идём мимо него в спальню.
Поставив поднос мне на грудь, Аиша сидит верхом и кормит меня с рук. Обмакивает ягоды в сливки и даёт облизывать вместе с пальцами.
Делает глоток шампанского.
Наклоняется, спаивая мне немного из своих губ.
Со стоном сжимаю её бедро.
Поднимается.
Грудь испачкана в сливках. Не пытается вытирать. Только подхватывает немного пальцем, давая мне снова облизать его.
Медленно моргая, утекаю от чувственности, размазывая по ней сливки.
— Бессо… — словно гладит меня, произнося имя своим волшебным голосом.
— Аиша… — улыбаюсь ей.
Член требовательно дёргается, вдавливаясь между её бёдрами.
Снимаю с себя поднос.
— Ещё шампанского… — облизываю губы.
Она допивает из бокала. Расслабляет губы, позволяя ему изо рта течь по её телу вниз.
Зажмуриваюсь на мгновение от того, как это эротично!..
Поднимаюсь, облизывая с её груди и шеи шампанское и сливки. Приподнимаю за бёдра, вхожу…
И мы улетаем во второй раунд.
Чуть менее жадный и нетерпеливый, но более чувственный.
А потом мы валяемся влажные… липкие… и в душ идти лень…
Дотягиваюсь до влажных салфеток, вытираю её кожу.
— Ты — усыновлённый ребёнок… — закрывает она сонно глаза.
— Аленка сказала?
— Нет, Аленка бы не сказала… Догадалась.
— Мой отец просил не обсуждать это. Ни в семье, ни за её пределами.
— Откуда тогда знает Алёна?
— Алёна встречалась с моим братом. Рустамом… Ты видела его в школе. Он ей… сказал об этом.
— Мм… Значит… Ты тот самый брат жениха.
— Да, — хмурюсь, падая рядом. — Так уж вышло.
— Винишь себя?
— Виню…
— Зря. Это всё равно бы случилось. Только она могла бы быть уже беременной, кормящей, с младенцем на руках или уже подросшим ребёнком, который бы, это вс"e увидел.