Шрифт:
Глава первая.
Сашка Атлант
Говорят, что не плачут камни:
У них твёрдый характер-гранит,
Но я видел, как у Атланта
Боль слезой по щеке скользит.
Сашка проснулся от тишины. Не как обычно, от воя сирены или стрельбы за окном, а от тишины. Он проснулся и решил не открывать глаза, а полежать немножко в темноте, но ему стало очень страшно. Сашка резко открыл глаза и еще сильнее испугался, потому что ничего не изменилось! Вокруг была полная, кромешная темнота. Он начал часто моргать, но картинка не менялась. В комнате было одинаково темно. И с закрытыми, и с открытыми глазами. Набравшись смелости, он с трудом выдавил из себя:
– Ба!!!
–Что, милок? – хрипло ответила бабушка из дальнего угла комнаты. Она часто сидела там, в темноте,
– Фу…– вздохнул облегченно Сашка, – а где мама?
–Ты чего, родной, заспал? На дежурстве, где ж ещё?
Сашку иногда взрослые спрашивали кем он хочет быть, когда вырастет. Он каждый раз придумывал что-нибудь новенькое, но с тех пор, как началась война и эта страшная блокада, он точно знал, кем он не хочет быть! Он не хочет быть раненым и не хочет ходить на дежурство! Он вообще плохо понимал, почему до войны мама просто ходила на работу (она доктор), лечила людей – и вечером всегда приходила домой, а теперь у неё только дежурства, и днём, и ночью…Кажется, что она вообще перестала спать. С тех пор, как папа ушёл на дежурство и не вернулся, это «дежурство» стало Сашке ещё противней, а мама иногда тихонько плакала, приговаривая, что всё будет хорошо, и папа скоро вернётся.
Два дня назад у Сашки был день рождения, ему исполнилось шесть лет, и в первый раз папы не было дома, и его поздравили только мама и бабушка. На потолке заплясали тени: бабушка зажгла свечку, и темнота нехотя поползла по углам. Сашка с трудом пошевелился под тяжестью трёх одеял и папиного бушлата и повернулся на бок, чтобы посмотреть, как бабушка будет затапливать печку. Бабушка подошла к Сашке, поцеловала его в лоб и пошла, шаркая валенками. Глядя на её усталую походку, Сашка вдруг вспомнил недавно сказанные папой слова: «Совсем сдала наша бабуля», и только сейчас он понял, а точнее увидел, как бабушке тяжело. Ему вдруг захотелось взять её на руки, как маленькую куколку и прижать к себе. От бабушкиной ходьбы в комнате зашевелился холодный воздух, и сразу стало ясно, что тепло только здесь, под одеялами. Сашке очень нравилось смотреть, как бабушка растапливает печь, она, как волшебница, делала руками смешные движения, шуршала бумажками, и вдруг в печке появлялись маленькие подпрыгивающие огонёчки. Они перепрыгивали с бумаги на дрова, весело плясали и потрескивали. Их становилось всё больше и больше, а самые первые начинали расти, высовывали длинные языки и жадно облизывали дрова. Вот теперь начала просыпаться вся комната. Появился из темноты огромный шкаф. Оттого, что он очень старый, он всегда казался Сашке строгим и вечно недовольным, особенно, когда сердито поскрипывал дверцей, если кто-то её открывал. Круглый обеденный стол в полумраке был похож на большущую черепаху, которая так медленно ползла, что на ходу уснула. Так и стоит сонная посреди комнаты. С каждым днём топить печку всё труднее и труднее. Уже давно кончились дрова, которые привозил папа, и сейчас в печку уходили остатки мебели. Сначала жгли старые табуреты, потом расшатанные стулья и снятые деревянные карнизы, и вот сейчас бабушка пытается сломать оставшуюся часть стула, но она не поддается и не хочет ни ломаться, ни целиком лезть в огонь. Тёплый воздух от печки добрался до Сашкиных щёк, носа и лба, и он сразу почему-то вспомнил, что папа, иногда сидя у огня, говорил: «Тепло, как в Африке!»
Сашка знал, что такое Африка, папа показывал на карте и много интересного рассказывал. Это было одним из самых любимых занятий, когда вечером, после ужина, папа разворачивал на полу огромную цветную карту мира и говорил: «Ну, Александр Сергеевич, поехали путешествовать!» Сашке очень нравилось, когда папа его так называл. Бабушка часто говорила за обедом: «Будешь хорошо кушать – быстро вырастешь.» Мама говорила, укладывая спать, что дети во сне быстро растут, а Сашка точно знал и чувствовал, что он растет, когда папа называет его Александром Сергеевичем! Ему нравились все его имена, и как мама говорит Сашенька, бабушка – Сашуля, друзья в садике и во дворе иногда говорили по- взрослому – Саня, но когда папа говорил -Александр Сергеевич, Сашка чувствовал, что становится таким же огромным и сильным, как Атланты, которые стоят в конце их улицы Халтурина, у Эрмитажа.
Сашка очень любил путешествовать с папой по карте и даже знал и мог показать страны и моря. Но первый раз в жизни он услышал от папы про загадочное место. Эвакуация. Он слышал, как однажды, вернувшись с дежурства, папа сказал маме, что она обязательно должна взять Сашу и бабушку и уехать в эвакуацию! Сашка не знал, где она находится, но понял, что там, в этой эвакуации, нет бомбёжек, не умирают с голоду, и им там будет очень хорошо. Но почему-то мама заплакала и сказала, что без папы никуда не поедет, хотя Сашка хорошо помнил, что они ездили без папы и на море, и на юг. Непонятно, почему мама так боится этой эвакуации? Когда папа вернётся, Сашка обязательно попросит показать ему эвакуацию на карте. Как только в комнате потеплело, Сашка почувствовал, что проснулся самый страшный враг – голод. В животе так заурчало и похолодело, будто он случайно проглотил целую сосульку. Он никак не мог понять, почему во всем городе кончилась не только вся еда, но и даже хлеб! Как фашисты окружили Ленинград? Если они встали в круг и смотрят на наш город, то почему наши солдаты не подойдут к ним сзади и как следует не треснут им по голове? И как у них получился такой круг, что нам в Ленинград не могут через него перекинуть даже хлеб? Очень много вопросов у Сашки накопилось для папы. Маме и бабушке он их не задает, потому что видит, как им тяжело, а они считают, что он не замечает, как они иногда плачут. – Сашуля, выбирайся из-под одеял, иди, я тебе личико умою, – сказала бабушка.
Она так говорила по утрам Сашке и до войны, тогда он начинал канючить или просто специально валяться, притворяясь спящим, но сейчас у бабушки был такой грустный и уставший голос, что Сашка пулей соскочил с кровати и чуть не брякнулся на пол. Он совсем забыл, что сейчас, во время голода, нельзя так резко вставать, силы не успевают накопиться, и можно свалиться на пол, как не раз, уже бывало. Сашка стал ловить ногой огромные мамины валенки, пытаясь в них попасть.
– Иди, милок, сейчас я тебе кипяточку налью, с сухариком пошамкаешь, – сказала бабушка.
Сухарик – это кусочек чёрного хлеба, но сейчас, в блокаду, он казался вкуснее любого пирожного, и Сашка никак не мог понять, почему раньше, до войны, хлеб не был таким вкусным? Может сейчас мука какая-то специальная, военная, или может быть потому, что сейчас его мало. «Э-эх, какой же я был дурак, – подумал Сашка – сколько можно было съесть всего вкусненького, а я не хотел.»
Как только Сашка попал второй ногой в валенок и соскочил с кровати, не только всю комнату, а показалось, что весь город, стала разрывать на части своим ужасным воем сирена воздушной тревоги. К ней невозможно привыкнуть, и Сашка невольно вскрикнул и присел на корточки. Эта сирена зачем-то была установлена на их шестиэтажном доме, на крыше, и у них в комнате, на пятом этаже, казалось, что она орёт и воет прямо в окно! Сашка, сам не зная почему, заплакал, а бабушка, не раздумывая, накинула на себя шубу, схватила с кровати папин бушлат, подхватила Сашку на руки, на ходу заворачивая в этот бушлат, прикрыла печку, задула свечу, взяла со стола пакетик с сухариками и побежала к выходу из квартиры. Сашке было страшно, стыдно и очень интересно! Страшно, потому что он уже понимал, что может так случиться, что после этой бомбёжки не станет их дома, как неделю назад разбомбило дом напротив. Стыдно, потому что он, считая себя большим и взрослым, с удовольствием сидел у бабушки на руках и крепко обнимал её за шею. Интересно, потому что бабушка шла по лестнице вниз, казалось, быстрее лифта, который уже давно не работал. Каждый раз по дороге в бомбоубежище Сашка очень внимательно смотрел по сторонам, пытаясь увидеть внутренних врагов, но ещё ни разу их не видел. Когда началась война, папа, как все офицеры и взрослые мужчины, собрался на фронт защищать Родину, но его не взяли. Сашка слышал от мамы, что папин командир сказал ему, что все хотят на фронт, а кто будет защищать Родину от внутренних врагов?
– Поэтому, Сергей Анатольевич (так звали Сашкиного папу) успокойся и выполняй свой офицерский долг здесь, в борьбе с внутренним врагом.
И с тех пор, каждый раз выходя на улицу, Сашка внимательно смотрел по сторонам, пытаясь увидеть этих внутренних врагов. Его мучили вопросы: как они, эти враги, к нам попали? Где они живут? Почему их нельзя сразу всех арестовать? Если они живут рядом, значит тоже ходят по улицам и во время тревоги прячутся от бомбёжки. Нас бомбит враг, что же это значит? Он и своих тоже бомбит, ну, этих внутренних врагов? Неужели есть специальные отдельные бомбоубежища для внутренних врагов?
В общем, вопросов было так много, что начинала кружиться голова. «Когда вернётся папа – думал Сашка- голова закружится у него, столько много я ему задам вопросов!»
Вечером, прячась, как черепашка в панцирь, под одеяла и бушлат, Сашка решил, что сегодня точно не будет спать, пока не придёт мама. Проснулся он от тёплой маминой руки, которая нежно гладила его по щеке. Мама сидела на краю кровати. В комнате было светло, шторы затемнения были открыты, и на полу лежал непонятно откуда взявшийся солнечный лучик. Сашка думал, что и солнце, как наш город, тоже в блокаде, и поэтому его давно никто не видел. Но нет, вот оно!!! Сашка очень обрадовался! Он решил, что кончилась война, кончилась блокада, на улице светло и весело, и они с мамой и папой пойдут гулять в Летний сад, как до войны. Но мама сидела на краю кровати гладила Сашку по щеке и тихо плакала.
Мамочка, любимая не плачь, посмотри какое солнышко, – попытался весело сказать Сашка, но прозвучало это очень тихо и грустно, и ему тоже захотелось заплакать.
– Сашенька, – тихо сказала мама, – наша бабушка очень сильно заболела, и её надо увезти в больницу.
В это время в комнату стали заходить какие-то люди. Все они
были угрюмые молчаливые и очень уставшие. Они подошли к бабушкиной кровати и начали заворачивать бабушку в одеяло, полностью, с головой. «Наверное на улице очень холодно, – подумал Сашка.