Небо падает
Шрифт:
Римо чувствовал, что за ними следят. С копьем или с ружьем. Ощущение от этого не менялось. Но это была не тревога. Тревога была сродни страху, от нее напрягаются мускулы. Здесь было странно тихо. Почувствовать тишину мог кто угодно, но немногие стали бы в нее вслушиваться. Люди часто вспоминают, какой внезапной оказалась атака, хотя на самом деле она не могла быть такой внезапной. Люди могут распознавать такие вещи, но пока они не научатся прислушиваться к своим чувствам, они ничего не сумеют заметить.
И входя в “Дом Королевы”, Римо почувствовал,
Гай Филлистон показал Римо дверь, которая вела в самое надежное укрытие во всей Англии — подземелье Генриха VIII.
Первый удар был нанесен палашом, громыхнувшим об стену рядом с Римо. Но он пригнулся и оказался за ним, правда не переставая удивляться, почему этот огромный человек воспользовался мечом, а не ружьем. Второй свалился на Римо откуда-то сверху. Он пытался ударить его каблуками со стальными набойками и острым кинжалом, который хорош для драки в таверне или в темном переулке.
Лорд Филлистон отступил назад. Он надеялся только, что все будет не слишком безобразно. Когда он увидел, что один из нападавших потерял руку, он понял, что все будет довольно неаккуратно и нырнул в дверной проем в стене, когда на симпатичного американца пошли еще четверо.
Навстречу лорду Филлистону поднялся его связной. Он быстро вошел внутрь и тихо прикрыл за собой дверь, а битва продолжалась уже у ступеней, ведущих в комнату, где была спрятана американка.
— Вас чуть не убили, лорд Филлистон, — сказал темноволосый коротышка, похожий на стожок сена. — Мы бы очень не хотели, чтобы с вами что-то случилось.
— Полагаю, будет бесполезно просить вас сохранить ему жизнь.
— Боюсь, мы не в силах это сделать, — ответил его связной. — Вам надо поскорее выбираться отсюда, позвольте, мы об этом позаботимся.
— Вы становитесь настоящим британцем. Делайте что пожелаете, а потом принесете свои извинения.
— Тысяча извинений, милорд.
— Он был прекрасен.
— В вашей стране много красивых мужчин.
— Он был особенным, — со вздохом сказал лорд Филлистон. — Какой кошмар эта холодная война!
Римо знал, что лорд Филлистон исчез, но его это не волновало. Он не стал его задерживать, потому что откуда-то от лестницы, ведущей вниз, он услышал женский стон. Он не вполне разобрался, что это было. Не боль и не страх. И, конечно, не радость.
Не понял он того, что все отрепетировано. Кэти О’Доннел отрабатывала этот стон еще с самого первого года в колледже. Ее научили соседки по комнате. Начинать стонать надо было, когда мужчина приближался к оргазму. Если стонать правильно, это могло ускорить события. Кэти О’Доннел выдала этот стон в тот момент, когда лицо Дмитрия исказилось и тело напряглось. Тогда он кончил. Как это ни было трагично, но он был ничуть не лучше других.
— Это было прекрасно, дорогой, — шепнула Кэти человеку, который обладал таким прекрасным потенциалом и поэтому оказался ни к чему не годным.
Она услышала какой-то шум за дверью. В комнату ввалился человек с кинжалом в руке. Он звякнул, как старый фарфоровый сервиз в мешке, так что можно было слышать, как ломаются его кости, потом у него изо рта хлынула кровь.
Тело Кэти зазвенело, как недавно в Малдене. Дмитрий слез с нее, попытался придти в себя и потянулся за лампой. В комнату ввалилось еще одно тело головой вперед. Туловище проследовало долей секунды позже. Она почувствовала, что между ног у нее стало липко и горячо. Соски напряглись. Послышалось два глухих удара о стену — по-видимому, швыряли людей. Ее охватила изумительная, долгая истома, она лежала одна на кровати, не в силах шевельнуть рукой.
В дверях показался какой-то худой человек. Дмитрий был тяжелее его по меньшей мере фунтов на пятьдесят. Он схватил тяжелую медную лампу, она видела, как напряглись мускулы Дмитрия, когда он точно метнул лампу в худого человека, но тот, отпарировав удар, метнул Дмитрия, словно фрисби, об стену. Удар расплющил его позвоночник, и он мягко шлепнулся на пол. Он был мертв.
И тогда человек обратился к ней.
— Доктор О’Доннел, — сказал Римо.
Ответом ему был стон. Но не такой, как раньше. Кэти О’Доннел, услышав голос Римо, наконец поняла, о чем рассказывали все ее подружки. У нее случился первый в жизни оргазм.
Наконец, сияя от экстаза, Кэти улыбнулась самой девичьей из своих улыбок и сказала:
— Да.
— Нам надо выбираться отсюда. С вами все в порядке? — спросил Римо.
В порядке? Да просто великолепно. Замечательно. Она была в упоении, в экстазе, в восторге.
— Да, — слабым голосом сказала Кэти. — Кажется, да.
— Что они с вами делали?
— Я не знаю.
— Вы можете идти? Если что-то не так, я вас отнесу. Мне надо забрать вас отсюда.
— Наверное, — согласилась она. Она сделала попытку приподняться и притворилась, что не может удержаться на ногах. Но мужчина сказал:
— Все нормально. Одевайтесь. Пора идти.
Так, значит, он понимает ее тело.
— Да. Со мной все в порядке.
Она заметила, что его движения казались медленными, но делал он все очень быстро. Она подумала, что его может взволновать ее обнаженное тело, но потом поняла, что он заинтересован в ней, как человек, евший весь день, в подносе с закусками. Он мог ее взять, но от желания не сгорал. Он сказал, что его зовут Римо. И он пришел, чтобы спасти ее. Еще он сказал, что из-за эксперимента, который она проводила, происходят ужасные вещи.
— Не может быть, — сказала Кэти и, как бы от ужаса, прикрыла рот рукой.
Она знала, как изображать невинность, потому что практиковалась в этом всю жизнь.
В коридоре послышался шум. И тогда она увидела, что может этот человек, и как ему удалось пройти сквозь стражу.
Он медленно провел рукой по каменной стене, которая весила не меньше четырех тонн. Потом просто уперся в нее коленом, и стена оказалась у него на ноге. Но самым странным было то, что странным это совершенно не казалось. То, как каменная стена висела на нем, выглядело абсолютно естественно.