Небо падает
Шрифт:
— Его уязвимость в его командирах. Они просто подали его нам на тарелочке — вот что они собой представляют, отсюда можно и танцевать. Предстоящие дни принесут много смертей. А славно было бы, малыш, если бы в мире были одни дворецкие и буфетные?
Они осушили свои чашки с импортным коньяком в честь друг друга и с сожалением поставили их на стол. Предстояла работа, и с питьем было покончено. Телохранителя разбудили сообщением с переговоров в Кремле, что американец Макдональд Пиз только что обнаружил, что он арестован, и
— Пристрелите меня или отпустите. Хотя, лучше пристрелите, потому что я все равно уйду.
— Что ж, — сказал Земятин, — сделайте то, о чем он просит.
Офицер и солдат вошли в комнату для переговоров. Солдат выстрелил Пизу в голову и оставил его в комнате запертым с американцами, которые перестали вдруг надеяться на то, что русские заинтересованы в мире.
Тело Пиза было специально оставлено там, чтобы американцы и не думали скрыться в посольство. Всем им вспомнились слова Пиза на борту самолета незадолго до посадки:
— Я мечтаю о том дне, когда застрелить американца будет считаться самым страшным преступлением. Тогда люди поймут, что наказание будет ужасным.
Русское ракетное командование сначала засекло американский самолет, летящий намного выше уровня досягаемости ракеты. Это был обычный самолет-разведчик, но на этот раз он сбросил груз, слишком малый для ядерной бомбы. Казалось, это было что-то вроде бревна. Около шести футов в длину и двух с половиной в ширину. Когда предмет спустился до пяти миль, стало ясно, что это человек.
— Это тот самый, — произнес штабной офицер. Вся оборонная системы города жаждала его заполучить. Никто, конечно, не знал, почему всем так хочется убить одного человека, но награда за это была очень велика.
Было желательно, чтобы его голова осталась неповрежденной для опознания.
— Стреляйте, когда раскроется парашют, — пришел приказ.
Машины КГБ были направлены в район приземления, чтобы подобрать то, что останется от трупа. Силы поддержки, подразделения местной милиции также были подняты по тревоге на поиски тела. У обеих групп были четкие приказы аккуратно прикончить человека, если вдруг он будет еще жив.
На высоте четырех миль пришел приказ открыть огонь.
Когда огонь продолжался на высоте и трех, и двух миль, начали шептаться, что он, вероятно, ушел. На высоте двухсот футов над землей на наблюдательном посту озадаченно захмыкали: в таком интенсивном огне вообще не было никакого смысла. При такой скорости падения у человека вообще нет шансов выжить.
Хорошо бы хоть кусочки от него остались. Радары не засекли внезапного движения падающего тела на высоте сто двадцать футов. Римо раскрыл парашют.
Если бы у него было время подумать, он обязательно погиб бы. Если бы он спускался, как обычный парашютист, то стал бы отличной мишенью. А так он выжил, только в последний момент дернув за кольцо.
Парашют был обнаружен через четыре минуты после приземления Римо.
Генерал Иванович, отвечавший за его уничтожение, был немедленно информирован. Он спустился в бункер под Лубянкой, в свой старый комитетский кабинет. Тела рядом с парашютом не нашли. Где же было тело? Может быть, американец так хорошо владел своим телом, что смог выжить при падении?
— Парашют открылся? — спросил Иванович.
— Да, товарищ генерал.
Иванович повесил трубку. Значит, он все-таки приземлился живым. Но ведь все было хорошо подготовлено к его встрече. Специальные приказы даны каждому, кто задействован в операции: сплошной огонь по всему пространству. Если в него нельзя было попасть, целясь, то сплошной огонь должен был помочь.
В Москве было одиннадцать часов вечера. К половине двенадцатого из гостиницы “Россия” поступило донесение, что верхний этаж захвачен. Последний этаж находился в ведении службы информации, начальник был раздражен и истерично орал:
— Гостиница “Россия” — самая лучшая в Москве, генерал! Он пробился через ваших людей, через ряды моих людей. Остановите его!
— Что он сделал?
— Выставил ваших людей идиотами. Ни на нем, ни на них нет ни царапинки.
— Что он сделал плохого, что вы так взволнованы?
— Он распространяет лживую информацию!
— Какую?
— Я в этой стране отвечаю за правду, которую мы сообщаем народу. Я не верю ничему, что говорит американец.
— Значит, вы разговаривали с ним. Вы знаете, что он американец. О какой лживой информации идет речь?
— Он вынудил меня подписать заявление, которое является заведомой ложью.
— В чем состоит эта ложь?
— В том, что мы бессильны перед ним, что я покойник, если не подпишу этого. И, как вам хорошо известно, он абсолютно прав.
— Благодарю вас, директор, — ответил Иванович.
В доме на Ленинских горах главнокомандующий войсками КГБ отказался подписывать какие-то бумаги. Он заплатил за это собственными ребрами. Их у него выдернули. Опять не пострадал ни один охранник.
— Мы поняли, что он был внутри дома, только когда было обнаружено тело.
Проникновение на дачу под Калугой. Вновь никто из охранников не пострадал. Адмирал был убит по странной причине: слишком медленно писал.
Министр обороны раздавлен насмерть в одном из зданий Кремля.
И так на протяжении всей ночи. Сквозь все преграды, ловушки и охраняемые объекты. Была надежда, что с наступлением утра нарушитель станет уязвимым. Но утром стала очевидной вся ужасная правда.
Квартира Генерального не только подверглась нападению, но и сам Генеральный записал на бумаге несколько молитв и обещал построить святилище нескольким богам в маленькой корейской деревушке.