Небо падает
Шрифт:
И гордой поступью вышла из палаты.
Дэйв принялся выполнять ее приказания. Он скинул свой «больничный халат», расшитый зелеными пентаклями и растительными узорами (держался халат не на пуговицах, а на серебряной застежке в форме египетского креста), натянул рубашку и продолжал одеваться со все нарастающим изумлением, пока не дошел до обуви. Рубашка и бриджи цвета хаки, широкий плетеный пояс, шляпа с негнущимися полями. А обувь представляла собой высокие (до колена) кожаные сапоги, похожие на «выходной» вариант сапог лесоруба или «упрощенный» — кавалеристский. Впрочем, сапоги пришлись впору и не доставляли неудобств, за исключением
Тряхнув головой, он пошел искать ванную, где, по идее, должно было иметься зеркало. Одну дверь он нашел но за ней оказался чулан, доверху заваленный хрустальными призмами и прочим магическим оборудованием. Однако на обратной стороне этой двери и впрямь висело зеркало с огромной табличкой НЕ ВЛЕЗАТЬ. Распахнув дверь настежь, Дэйв уставился на себя. Вначале, несмотря на костюм, он обрадовался. Но вскоре, осознав истинное положение вещей, понял, что по-прежнему бредит. И как бредит-то: ужас!
Вернувшись, Нима обнаружила его застывшим перед зеркалом и, надув губы, поспешила захлопнуть дверь чулана. Но все, что надо, Дэйв уже успел увидеть.
– Мне плевать, где я нахожусь, — заявил он. — Но скажи мне: сам-то я кто?
– Ты Дэйв Хэнсон, — сообщила Нима.
– Ничего подобного, — отрезал он. — Оно, конечно, верно — отец меня именно так назвал, насколько мне помнится. Он терпеть не мог длинных имен. И все-таки погляди на меня повнимательнее. Я свою физиономию брею достаточно лет, так что успел ее изучить. А в зеркале я увидел другое лицо. Не спорю, кой-какое сходство есть. Со спины и в тумане. Подпилить подбородок, удлинить нос, перекрасить глаза из синих в карие — тогда, пожалуй, мой парикмахер назовет меня Дэйвом. Правда, Дэйв Хэнсон на пять дюймов ниже ростом и на пятьдесят фунтов легче. Ладно, лицо спишем на пластическую хирургию после бульдозера, но ведь и тело не мое!
Лицо девушки смягчилось.
– Мне очень жаль, Дэйв Хэнсон, — тихо проговорила она. — Тебя просто не успели предупредить. Процесс реинкарнации шел очень трудно — имей в виду, сейчас даже легкие операции чреваты неожиданными сбоями. И все же мы сделали все, что смогли… но, возможно, переусердствовали с сомой. Если тебе не нравится твой внешний облик — извини. Но лучше иметь такой, чем никакого.
Хэнсон вновь приоткрыл дверь и еще раз взглянул на себя.
– Ну что ж, — заключил он, — могло быть и хуже. Сказать по чести, сейчас я даже симпатичнее… точнее, начну так думать, когда пообвыкну. Просто для больного человека — и вдруг увидеть такое…
– А ты болен? — резко прервала его Нима.
– Ну-у… вроде бы уже нет.
– Тогда зачем объявлять себя больным? Ты здоров — я же говорила, мы вошли в Дом Стрельца. Под своим собственным созвездием люди не болеют. Позор — не знать азов науки!
Ответить на эти упреки Хэнсон не успел, ибо в дверях неожиданно возник сир Перт, облаченный в какую-то необычную рясу, короткую, но строгую, наводившую на мысли о простых честных служащих. И вообще сир Перт как-то изменился. Впрочем, Дэйва это мало заинтересовало. Его взбесил тот факт, что люди здесь появлялись внезапно, будто с неба сваливались. Возможно, они все носили обувь на резиновой подошве или нарочно натренировались передвигаться бесшумно. Взрослые вроде бы люди, а валяют дурака. Свинство!
– Следуй за мной, Дэйв Хэнсон, — распорядился сир Перт. Теперь его голос звучал сухо и резко.
Дэйв побрел за ним, ворча себе под нос. Мало того, что эти дураки ходят на цыпочках, так еще и в своем идиотизме предполагают, что он сейчас бегать будет! Даже не осведомились о состоянии человека, который едва не помер! Ни в одной из известных ему больниц его бы просто так не выписали, вокруг еще несколько часов — да что там, дней! — крутились бы врачи и лаборанты: рентген, анализы крови, замеры температуры… А эти просто объявляют тебя выздоровевшим и приказывают выметаться.
Однако, по справедливости, он был вынужден признать, что правда на их стороне. Таким здоровым и крепким он никогда себя не чувствовал. Насчет Стрельца, конечно, все чушь, но самочувствие действительно отличное. Стрелец — это вроде бы такой знак Зодиака. Берта, помешанная на астрологических сказочках, очень высоко ставила факт рождения Дэйва под этим созвездием, только поэтому, кстати, и согласилась на прощальное свидание. Дэйв презрительно фыркнул. Счастья оно Берте не принесло — и поделом. Не надо верить во всякую ерунду.
Они прошли по сумрачному коридору. Сир Перт остановился перед дверью, за которой оказалась парикмахерская с одним креслом и цирюльником, который тоже словно бы сошел с киноэкрана. То был кудрявый брюнет в белом халате, из кармана которого торчала железная расческа. Держался он так, как и положено мастеру ножниц и гребенки: одновременно нагло и подобострастно. Жизнь научила Дэйва, что именно такие парикмахеры имеют успех у клиентов. Брея щеки Дэйва и подравнивая волосы, он хамски-заискивающим тоном уговаривал его согласиться на массаж головы, предложил бальзам и буквально настоял на выжигании геометрически-прямого пробора. Сир Перт наблюдал за всем этим с насмешливым интересом. Тем временем рыхлая блондинка с «трауром» под ногтями, выдвинув из подлокотника специальный столик, начала делать Дэйву маникюр.
И тут Дэйв заметил, что она старательно складывает обрезки его ногтей в пузырек. Да и парикмахер тоже ссыпал в баночку его волосы. Сир Перт с особым интересом следил за этими операциями. Дэйв нахмурился было, но тут же успокоился. В конце концов, парикмахерская находилась при больнице — должно быть, тут действовали какие-то строгие гигиенические правила.
Наконец парикмахер сорвал с Дэйва простыню и поклонился.
– Приходите еще, сэр, всегда готовы вас обслужить, — проговорил он.
Сир Перт встал и жестом приказал Дэйву следовать за собой. Дэйв мельком увидел в зеркале, что парикмахер передает пузырьки и баночки, набитые волосами и обрезками ногтей, какой-то девушке. Она стояла спиной, но Дэйву показалось, что это Нима.
Сир Перт вывел его в ту же самую дверь, через которую они вошли, — но не в тот коридор. И мозг Дэйва, отбросив все прочие мысли, принялся лихорадочно переваривать этот факт. Этот коридор был ярко освещен и выстлан алыми коврами. Сделав несколько шагов, они оказались перед высокой, изукрашенной арабесками дверью. Сир Перт преклонил голову, и дверь беззвучно распахнулась. Они вошли.