Небо падает
Шрифт:
– Волшебство! — воскликнул Дэйв. Конечно, он видел такие фокусы в цирке, но тут цирком и не пахло. Да и тепло зверюшки, угнездившейся у него в легких, отнюдь не было поддельным. Внезапно он вспомнил, что читал в каком-то романе о таком существе — злокозненном, невероятно сильном духе огня, именуемом «саламандрой».
Медсестра, подсвеченная романтичным сиянием Дэйвовой груди, кивнула.
– Естественно, — промолвила она. — А как еще можно создать и приручить саламандру, если не с помощью волшебства? Разве замороженная душа без волшебства оттает? Неужели в твоем мире,
Возможно, его закалили пять месяцев дядиного воспитания. А может, зрелище падающего бульдозера навеки отучило его изумляться. Его заинтересовал лишь один факт: девушка недвусмысленно сообщила Дэйву, что он больше не находится в своем мире… Дэйв стал ждать от себя эмоций по этому поводу. Хоть какой-либо реакции на подобное сообщение. Не дождался. Пожал плечами. От этого движения боль растеклась струями по всему телу — но он каким-то чудом стерпел. Саламандра на миг умолкла, но тут же вновь замурлыкала.
– Что это за место, тысяча чертей? — спросил он. Девушка покачала головой:
– Тысяча Чертей? Кажется, вы ошибаетесь. Одни называют этот мир «Земля», другие — «Терра», но «Тысячей Чертей» не зовет никто. Он… ну-у, очень далеко отстоит от пространств и времен, в которых ты существовал. Точно не знаю. Подобные вещи ведомы лишь сатерам. Даже для сиров Двойственность — закрытая книга. В общем, ты не в своем пространстве-времени, хотя некоторые говорят, что это все же твой мир.
– Вы о параллельных мирах? — спросил Дэйв.
– Может быть, — нерешительно согласилась она. — Я не специалист в этом вопросе… Но тебе пора спать. Ш-ш-ш, — ее руки заплясали, совершая замысловатые пассы. — Сон — лучшее лекарство.
– Не надо больше этого гипноза! — запротестовал он. Не прекращая пассов, она сочувственно улыбнулась ему:
– Брось суеверия! Гипноз — бабушкины сказки. А теперь усни. Ради меня, Дэйв Хэнсон. Пожалуйста.
Против его воли веки сомкнулись, губы воспротивились попытке возразить. Утомленный мозг мыслил все медленнее. Но еще миг он размышлял. Кто-то из будущего — не может быть, чтобы это было прошлое — выдернул его прямо из-под бульдозера за секунду до гибели. Другая версия: его хранили в замороженном виде до времен, пока медицина не сделала решительный рывок вперед. Он слышал, что такое возможно.
Вот только какое-то чудное это будущее — если это вообще будущее. Правда, вполне возможно, что ученые вынуждены подчиняться требованиям каких-то мракобесов.
К горлу подступила тошнота. На лбу выступила обильная испарина. Одновременно он испытал что-то вроде паралича: ни застонать, ни шевельнуться. Запертый внутри себя, Дэйв мысленно завопил.
– Бедный человек-мандрагор, — тихо произнесла девушка. — Вернись на берег Леты. Но только не переходи реку. Без тебя мы как без рук.
И Дэйв вновь погрузился в забытье.
2.
Судя по всему, ремонт его тела как-то не заладился. Дэйв постоянно бредил. Иногда умирал и чувствовал себя вселенной, давным-давно умершей тепловой смертью — проще говоря, весь смерзался от абсолютного холода; порой он забредал в фантастические миры — все, как на подбор, жуткие. И все
Просыпаясь, он всякий раз видел рядом с собой молодую медсестру. Как выяснилось, ее звали Нима. Обычно рядом с ней маячила осанистая фигура сира Перта. Иногда он замечал сатера Кар-фа или еще какого-нибудь старика, которые колдовали над своими странными аппаратами — правда, порой у них в руках бьии вроде бы обыкновенные шприцы и прочие медицинские причиндалы. Однажды он обнаружил на себе «железное легкое» — аппарат искусственного дыхания. Над его лицом витала какая-то паутинка.
Он потянулся было смахнуть ее, Нима удержала его руку.
– Не тревожь сильфа, — приказала она.
Еще один период полуосмысленности пришелся на момент, когда вокруг него воцарилась какая-то суматоха. Происходило что-то важное или опасное. Слипающимися глазами он созерцал, как некие люди торопливо сооружают вокруг его койки сеть. Тем временем в дверь, хлюпая и подтекая, билась какая-то склизкая, массивная тварь. Работники больницы явно были против нее бессильны. Слышались крики «Держи ундину!». Саламандра в груди Дэйва при каждом вопле твари забивалась все глубже и тихо блеяла.
Сатер Карф, игнорируя битву, нахохлился над каким-то предметом — кажется, то был тазик с водой. Похоже, он видел на его дне что-то увлекательное. Внезапно из его уст вырвался крик:
– Сыны Яйца! Их работа!
Он сунул руку в стоявшую подле жаровню, подцепил ладонью пламя и, что-то вереща, плюхнул это пламя в таз, на самое дно. Откуда-то издалека донесся грохот взрыва. Сатер Карф вынул из воды руки — абсолютно сухие. Ундина нежданно-негаданно попятилась. Саламандра в груди Дэйва вновь замурлыкала, и он опять впал в забытье.
Позднее, когда Нима кормила его с ложки, он попытался расспросить ее об этом происшествии, но медсестра лишь отмахнулась.
– Один санитар сболтнул, что ты здесь, — сказала она. — Но волноваться тут нечего. Мы послали двойника, чтобы запутать Сынов, а санитара приговорили к двадцати жизням под началом у строителя пирамид. Тьфу, какой же подлец мой брат! Как только у него совести хватает воевать с нами, когда небо падает?
Затем бред окончательно отступил, но Дэйва это как-то не утешало. Он пребывал в состоянии мрачной апатии и почти все время спал, точно боялся тратить свои скудные силы даже на размышления.
Теперь сир Перт почти не отходил от него. Очевидно, доктор волновался, хотя и старался это скрывать.
– Нам удалось добыть из блондина-гомункулуса немножко тестостерона, — сообщил он. — Это вас вмиг поставит на ноги. Не волнуйтесь, молодой человек, мы вас как-нибудь продержим в живом состоянии до смены Знака. — Впрочем, в его голосе слышались нотки неуверенности.
– Все читают заговоры во твое имя, — доложила Нима. — Вся планета возносит песнопения к небесам.
Смысла этого акта он не понял, но все равно порадовался. Целая планета надеется на его выздоровление! Он немного приободрился — пока не узнал, что песнопения были предписаны по закону и не имели ничего общего с благими пожеланиями.