Небо под потолком
Шрифт:
— Попрощаться вышли? — спросил Никита. — Боитесь, что больше не увидите?
— Вы слишком плохого обо мне мнения, — поджала губы женщина. — Риск минимальный, и мой план обязательно сработает. Но на всякий случай — удачи.
Она так быстро коснулась губами его щеки, что Никита не успел отстраниться. Удивительное все же создание!
Глава 24
Дальше ему пришлось идти одному, Пелевин тоже остался у дома. Путь был знакомый. Не далее, как вчера утром, он здесь уже шел. Но сегодня не стал пробираться к заднему входу, подошел к парадному и подергал за медную ручку колокольчика. Дверь отворил Федюня. Увидев Никиту, он оторопел.
— Ну, что уставился? Не ждал? Давай веди к хозяину.
Отодвинув еще не вышедшего из ступора охранника, прошел в холл. Здесь ему бывать не приходилось. Но рассматривать гобелены на стенах и вычурную мебель сейчас не хотелось. Примерное расположение комнат он знал.
— Куда идти, по лестнице? Да не стой ты, как памятник Дзержинскому, веди!
Федюня наконец начал приходить в себя.
— Ты чего тут делаешь?
— Сказано же — к твоему хозяину пришел. Доложишь или придется без доклада?
Охранник все же вспомнил профессиональные обязанности, споро обыскал его и повел вверх по лестнице. Ему очень хотелось спросить, не сумасшедший ли Никита, — это видно было по выражению лица.
Осторожно постучав в большую дубовую дверь, он исчез за ней и тут же вернулся.
— Заходи-те.
Уважают тут самоубийц, подумалось Никите, выкают. Он переступил порог кабинета.
Комната показалась ему совсем незнакомой. Ведь он видел ее ночью, сквозь фонарь самолета. Л.М. сидел за своим столом, положив на него сжатые кулаки и пристально глядя на непрошеного, но желанного гостя.
— Значит, жив, — хрипло сказал он. — А я уж опасаться начал, что кто-то из моих ретивых тебя хлопнул, невзирая на приказ. Это хорошо. С чем пожаловал?
— Да вот, заглянул мимоходом, — нагло заявил Никита, сел в глубокое черное кресло сбоку от стола и добавил: — Я слышал, ты гостей сигарами угощаешь. На хорошую не расщедришься?
Носорог молча пододвинул ближе фанерную коробку настоящих кубинских. Гость покопался в ней, выбрал одну и обрезал ее кончик специальным острым ножичком. Со вкусом раскурил. Окутавшись ароматным дымом, продолжал:
— Удивляешься, что сам, без приглашения явился? А как бы я узнал, что меня приглашают? Что-то твои орлы никак службу не выправят. Выгони ты их. Бездельники ведь. Новых набери, да поумнее, с высшим образованием. Чтобы уже твердо знали, как работать, что хозяину требуется.
Л.М. наконец улыбнулся.
— А стрелять они из компьютеров будут?
— Стрелять не каждый день приходится, думать — каждый. Но это так, к слову. Пришел я по очень серьезному делу — просить у тебя руки Аллы. Родителей, сам знаешь, у нее не осталось, единственный близкий человек — ты, опекун. Мы любим друг друга, хотим быть вместе.
— Нет, — коротко ответил Л.М.
— Это почему же? — удивился Никита. — Чем я плох?
— Всем плох. Тебе же было сказано — не по Сеньке шапка. Девчонку я тебе не отдам. Жалко мне ее.
— Потому жалко, что сам на ней жениться задумал?
— Не твое собачье дело мои задумки. А за то, что сам пришел, благодарю. Все моим людишкам меньше заботы. Есть для тебя занятие, как раз подходящее.
Он нажал кнопку на маленьком пульте. В дверях тут же возник Федюня.
— Ну-ка, Федор, возьми этого молодца и отведи его в подвал, в отдельные апартаменты. Да смотри как следует, чтобы чего не выкинул. Знаешь, какой он мастак.
— Ничего, Лаврентий Михайлович, отсюда он не убежит, — осклабился охранник. — Может, ему браслеты нацепить? Для верности.
— Нет, — поморщился Л.М. — Это лишнее. Там двери прочные. Но все равно посматривай.
Никита сопротивляться не стал. Сказал только:
— Зря ты так, Лаврентий. И сам не гам, и другому не дам. Как собака на сене.
— Иди, иди, — подтолкнул его в спину Федюня. — Да не базарь, а то в тыкву получишь.
Пока события развивались, как и было предусмотрено. Неужели Л.М. не заподозрил подвоха? Не должен был, все психологически верно замотивировано. Пришел дурашка влюбленный за своей подругой. А здесь его давно ищут. Что же такое Носорог задумал? И при чем здесь длинный изобретатель Калашников?
Федюня, подгонявший его время от времени, бубнил сзади:
— Ну вот ты, сука, мне и попался. Отведу душу. Все вспомню. Юшкой умоешься.
Никита не обращал на это внимания. Пока не тронут, он нужен. А потом некогда им старые обиды вспоминать будет. Потому что появятся новые.
Он надеялся, что Алла тоже слышала его разговор с Л.М. Микрофон, сброшенный с самолета, все еще оставался на шкафу в кабинете. Вот только, узнав, она будет недоумевать, зачем Никита пришел сюда. И сообщить о плане Шестокрыловой нет возможности. Софья даже позвонить не может.
Дверь, мимо которой они как раз проходили, бесшумно приоткрылась и тут же закрылась вновь. Но этого мгновения Никите хватило, чтобы увидеть взволнованное лицо девушки. Он даже подмигнуть ей ободряюще не успел. Федюня ничего не заметил, красочно описывая, что он сделает с пленником, как только разрешат.
— Ну, ты и несешь, — сказал Никита громко, надеясь, что Алла услышит и поймет: он здесь не зря и ему ничего не грозит. — Уши вянут. Сам же знаешь — не даст твой хозяин меня терзать. Я ему нужен, и заткнись, будь добр. Думать мешаешь.
Это был верный тон. Федюня, очевидно, не посвященный в планы Л.М. насчет пленника, действительно заткнулся и только зло сопел.
У входа в подвал стоял, скрестив на груди руки, второй из личных телохранителей Носорога. О печальной судьбе Семена он еще не знал.