Небо Титана
Шрифт:
— Как задать им вопрос, — произносит Саид, — если они общаются через случайно выстроенные геометрические фигуры…
— Для нас случайные, для них может и не случайные, — поправляет Мингли.
— Хорошо, допустим для нас и для них случайность имеет разную… природу? Структуру? Принцип? — говорит археолог, — тогда… тогда… честно сказать, я не знаю… Не знаю, как выстроить диалог.
— Жорж, — язвительно говорю я, — ты теперь поменял свое мнение на счет того, что не может быть принципиально иной формы
— Рано делать выводы, — отвечает биолог, — может это и не жизнь вовсе. Сознание — не есть жизнь.
— Искусственный интеллект? — спрашивает Стив.
— Я не знаю, — отвечают Жорж, — искусственный это интеллект, естественный это интеллект, интеллект ли это вообще? Может, имитация интеллекта? Мало данных.
— Тестом Тьюринга его проверить? — предлагает Мингли.
— Нет, нет, — говорю я, — вы что, это мы тут все карандаши испишем. Это слишком долго и сложно по одной букве общаться. Да и для теста Тьюринга нам надо вопросы задавать. А как их задавать?
— Юра, давай делать как ты предложил, — говорит Саид, — спрашиваешь и следом кидаешь гайки. Может снова все гораздо проще, а мы пытаемся усложнить.
— Хорошо, — говорю, — попробуем.
Я отошел от стола. Оглядываю товарищей.
— Давай, — говорит Саид.
Я киваю.
— Ты Сфера? — спрашиваю я громко и внятно, зачем-то подняв голову вверх, и спустя несколько секунд кидаю гайки.
Когда первой буквой оказалась “Н”, мы всё сразу поняли, но решили кинуть гайки еще два раза.
— Нет, — произносит Саид, — не Сфера значит, ясно… ясно…
— Спроси кто это, — говорит Мингли.
Я снова киваю.
— Кто ты?! — говорю я громко и властно.
Гайки выстроились в треугольник, давший нам первую букву “Л”. Второй буквой стала “У”, а третьей “Ч”.
— Луч? — говорит Стив, — что еще за луч?
— Может надо продолжить кидать? — говорит Мингли.
— Да, — говорит Саид, — кидай еще.
Я кинул раз, потом еще раз и еще. Кидал до тех пор, пока мы не поняли, что после слова “Луч” буквы образуют полнейшую бессмыслицу. Никакой структуры.
— Очевидно, сеанс контакта окончен, — предполагает Жорж.
— Или он… этот Луч таким образом показывает, что он закончил отвечать на вопрос, — говорю я.
— Тогда давай спросим еще что-нибудь, — говорит Стив.
— Попроси его рассказать кто он, и как он создает эти неслучайные углы из случайно упавших гаек, — говорит Мингли.
Я озвучил вопрос и принялся кидать гайки. Саид записывал. На пятой попытке все же оказалось, что сеанс связи и правда окончен — надпись на бумажке выглядела так: “ДЖБРТАП”.
— Вот и поговорили, — я подхожу к столу и сажусь на стул.
— Вопросов стало только больше, — говорит Мингли, — предлагаю начать по порядку. Первое — стоит ли после всего этого ехать к морю?
— Я считаю, что стоит, — говорит Саид, — терять нам уже нечего. Кислорода осталось дня на четыре.
— Я тоже считаю, что надо ехать, — соглашается Жорж, — море может скрывать просто невиданные формы. Мы ничем не рискуем.
— Если мы все там погибнем, то кто отправит данные на Землю? — спрашиваю я.
— Погружаться будут двое, — отвечает капитан, — в любом случае, все не погибнем.
— Ну так что? Значит, едем? — обращается ко всем Стив.
— Едем, — подтверждает Мингли.
— Но я настаиваю на том, что нам надо поспать, — говорит Стив, — мы на ногах уже около пятнадцати часов. Я введу вам всем снотворное. Отдохнем, покушаем и выдвинемся.
Стив оглядывает команду в надежде, что все согласятся.
— Я бы отдохнул, — говорю, — голова тяжелая.
— И я, — говорит Саид.
— Да, всем надо поспать, — Жорж потягивается.
— Как проснемся, попробуем еще раз поговорить с этим Лучом, а после выезжаем. Сегодняшний сеанс связи и, надеюсь, завтрашний обсудим по дороге. Завтра сначала к Сфере, потом к морю.
20. Море Кракена
Самым большим морем на Титане является Море Кракена. По своим размерам оно превышает Каспийское море — его площадь составляет 400 тысяч квадратных км. Глубина его может достигать по данным Кассини около 200 м.
Съемка с аппарата Кассини 2005 г.
Проспали мы чуть более восьми часов. Я проснулся позже всех. Некоторое время лежал и смотрел в белый потолок, в надежде, что все, что случилось до этого, было лишь сном. Давящие мысли о скорой смерти не сразу вернулись в сознание и первые минуты после пробуждения я смог провести ощущая умиротворение и утреннее спокойствие выходного дня. Но теперь пришло время возвращаться в реальность. Я поднимаюсь с пола. Спину ломит. Настроение настолько скверное, что невозможно описать. Я не хочу умирать…
Пить и есть в непригодной для дыхания атмосфере было крайне неудобно — набираешь воздуха, снимаешь скафандр, кладешь в рот тушенку, надеваешь скафандр. После завтрака мы попытались еще раз связаться с Лучом, но буквы выпадали в случайном порядке.
Я вышел из шатра. Метановый дождь тут же начал заливать стекло скафандра. Вдалеке гремело. Прожектора, направленные в стороны от нашего пристанища, позволяли видеть не более чем на двадцать метров, а дальше все скрывалось за черной стеной ночи.